Индийская космогония. Сотворение и разрушение мира

Веды (Самхиты).

Веды являются священной книгой индийских арьев, составлялись они в период завоевания Индии. Многие ведийские гимны относятся либо к шестому, либо к третьему тысячелетию до нашей эры, а это именно тот период, когда последние арийские племена заселяли Индию и постепенно распространяли свою культуру. Это было время возникновения "лесных университетов", в которых получили свое развитие начала индийской духовности и мистицизма. Ко времени возникновения Буддизма уже существовала вся ведийская литература, в том числе Брахманы и упанишады. По теории брахманизма веды до сих пор считаются важнейшими из всех священных писаний Индии. Структура каждой Веды состоит из трех частей, известных под названием самхита, брахмана и упанишада. Сборник мантр, или гимнов, называется самхитой. Имеются четыре веды или самхиты: Риг, Яджур, Сама и Атхарва. Первые три веды схожи не только по названию, форме и языку, а также и по содержанию.

Космогония, мифология и философия Ригведы.

Основное содержание древнейшей из самхит — мифология. Несмотря на расхождения в трактовке особенностей текста и его характера в целом, имеющиеся данные позволяют восстановить некоторые черты мифологии и космологии ведийских индийцев.

Первоначально существовало "Нечто одно" (тад-экам), обладающее единственным атрибутом — целостностью, неделимостью. "Оно дышало, не колебля воздуха", т. е. одновременно и дышало и не дышало. Основой бытия провозглашается нечто безличное, в котором отсутствует деление на сущее и не-сущее. Не только смерть, но и бессмертие невозможно в том, не поддающемся описанию состоянии, которое предваряло творение. Земной же мир виделся царством различий, возникающих из деления первоначального целого на две части (сущее-не-сущее, смерть-бессмертие, день-ночь). (Упанишады представляют этот принцип в виде происхождения бытия из небытия, утверждая в то же время, что над обоими началами стояло нечто третье, не сводимое ни к одному из них).

Затем складывается представление о некоем "абстрактном божестве", творящем все сущее. Его именуют по-разному (Вишвакарман, Праджапати), он наделяется высшим могуществом и стоит над богами. Оно лишено каких-либо атрибутов или антропоморфных черт и являет собой бесформенное, не имеющее зримого облика первоначало, лежащее в основе всех вещей. Божества, в свою очередь, создают стихии, элементы и вещи. Из‘соединения мужского и женского принципов рождается мир.

При этом тайна появления мира остается неразгаданной ("может, само создало себя, может, нет"). В одном из гимнов для передачи ощущения неуверенности и сомнения рисуется образ некоего вселенского "надзирателя" (адхьякша, демиурга). Наделенный высшим зрением, осматривающий космическую панораму, адхьякша смог бы ответить на все поставленные в гимнах вопросы. Но знает ли и он, как на самом деле появился мир? Гимн оставляет читателя (слушателя) в неведении. Характерно, что там, где говорится об "изначальном материале миротворения", обычно упоминается именно древесина или просто дерево, лес (ср. слово "древний").

Здесь сказалось, вероятно, влияние более древних представлений о "мировом древе" как символе всего существующего. Многие космогонические представления связаны в самхите с понятием "первого зародыша" (санск. пратхама гарбха) — золотого яйца (брахманды), которое возникает в первозданном океане и в котором заключены боги и прообразы всех существ. Образ "изначального" яйца, пребывающего в водах, встречается в космогонических мифах самых различных народов. В ведийской Индии, впрочем, образ космического яйца (золотого зародыша) получает своеобразное, соответствующее собственно индийским культурным традициям истолкование. Из всех космогонических идей Ригведы эта оказала, пожалуй, наибольшее влияние на дальнейшее развитие ведийской мысли.

В брахманах рисуется сложная картина возникновения и становления мира в результате разделения "золотого зародыша" на две полусферы, одна из которых стала небом, а другая землей. Эта схема с известными модификациями обнаруживается затем в важнейших индуистских текстах, в особенности — в космогонических частях пуран. Иной космогонический ответ дает один из гимнов Ригведы — "Пурушасукта" (X, 90). В нем описывается космический великан Пуруша, которого жрецы принесли в жертву. Из частей его тела родились божества земля и небо, солнце и луна, растения, животные, люди, ритуальные предметы и сами гимны.

Вид на статуи в алтарной части джайнистского храма.
Тема сотворения мира из тела некоего изначального существа присутствует в мифологии многих народов, в частности в персидской Авесте описывается первочеловек Гайомарта, являющийся зародышем для Земли, выступающей здесь в качестве яйцеклетки более великого Существа. Но в Ригведе опущены смыслообразующие детали, в отличие от Авесты, где присутствует присущая изложению логика. В целом Пуруша хотя и принимает антропоморфный образ, выступает скорее как космический исток творения, нежели как божество. Он рисуется воплощением всей вселенной — стихий, элементов, существ.

Пуруша предстает как космический разум: он "знаток вед", в него "вложена мысль", он "измеряет год" и т. д. Действия людей и богов оказываются проявлением его всеобъемлющей активности. Образ Пуруши прочно вошел в позднейшие религиозно-философские системы, но в них он окончательно утратил какие-либо антропоморфные черты, превратившись в абстрактный символ первоначальной субстанции. Важное значение он приобрел в школе санкхья. Идея "космического жертвоприношения" тоже намного пережила ведийское время. Не только в период упанишад, но и в эпоху индуизма жертвоприношению по сравнению с остальными сакральными действиями отводится особое место, его непосредственно связывают с процессом миротворения. Источником происхождения мира также считался "космический жар", или тапас, который разжигался посредством йогической практики. В Ригведе есть слова: "Вначале (после тапаса) на него нашло желание (напряжение воли). Это было первым именем мысли". Это именно та мысль, при помощи которой йогин или бог творят новый мир на фоне и из уже существующей матрицы.

Здесь прослеживается механизм "создания" "чистых земель", который получит особое развитие в будущем, в частности в буддизме. Отрывок исключительно важен для понимания более поздних религиозно- философских воззрений. Уже в брахманах тапас, отождествленный с напряжением воли аскета, находящегося в йогическом созерцании, рассматривается в качестве основных активных начал в процессе миротворения. В гимнах Ригведы тапас — воплощение первоначальной безличной энергии, которая стимулирует все жизненные процессы. Из тапаса рождается желание (санск. кама). Здесь невольно напрашивается аналогия с буддийской трактовкой роли желания в мировом круговороте: пред ставления о вещах (за ними и сами вещи) возникают из желания как изначального импульса бытия.

Ведийская космология предлагает различные ответы на кардинальный вопрос о происхождении мира. Наряду с абстрактным божеством-персонификацией самого процесса творения это и первый зародыш (санск. брахманда, хиранья гарбха), и приносимое в жертву первосущество Пуруша, а также "космический жар" (санск. тапас). То, что многие из космогонических гимнов облечены в форму вопросов, несомненно, не просто литературный прием. Авторы их допускают: ответов может быть много, истина неизвестна даже богам, картина жизни вселенной неясна и трудно поддается разгадке. Космология эпохи Ригведы старалась выделить общий принцип устройства вселенной, который объяснял бы отдельные явления и их взаимосвязи. И здесь важно понять значения понятия "рита".

Данное понятие, употреблявшееся и в Авесте (иранская форма арта, "правда", "справедливость"), в самхите раскрывается как первооснова мир и первооснова действующих в нем законов. Рита отождествлялась с сатьей (правдой, правдивостью, честностью), включившей в себя этические нормы ведийского общества: верность долгу, храбрость, трудолюбие и т. д. Нравственный аспект риты выражен здесь очень отчетливо, утверждается даже, что "раздумье о рите уничтожает грехи" (ГУ, 23, 8). Соблюдение ее "законов" равнозначно совершению добрых дел, воздержанию от лжи и лицемерия. Благодаря рите солнце перемещается по эклиптике, меняются времена года, свет рассеивает ночную тьму. Самое распространенное определение ее "Путь солнца". Рита источник торжества праведного поведения, символ всеобщей упорядоченности и гармонии. Противоположным термином выступает анрита хаос, тьма.

Рита воплощает не только свет, но и производительную силу природы. Ведийское мировоззрение пронизывала идея неразрывной связи процессов в природе с циклом жертвенных действий. Власть риты распространяется и на богов, выполнение ее норм для них обязательно. Варуна и его постоянный спутник Митра защищают все живое с помощью дхармы, которая здесь ассоциируется с ритой. В одном из гимнов книги говорится, что и другое божество (здесь: Агни) как бы становится Варуной, если выступает ее охранителем. Одинаковая подчиненность людей и небожителей единой вселенской безличной силе является важнейшей идеей ведического мировоззрения.

Индийская космогония I

Тогда не было ничего существующего и ничего несуществующего; не было ни воздушного круга, ни неба вверху. Не было тогда ни смерти, ни бессмертия, ни смены дня и ночи. Единое дышало, неколебимое ветром, по своей собственной силе, и кроме этого, ничего другого не существовало. Была тьма, опутанная тьмою; и в начале вся эта масса вод была неразличима. Только громадное Единое, заключенное в пустом пространстве, было создано силой искупления. Прежде всего пробудилась в нем воля, и это было первое проявление духа. Через ее [вселенной] эманацию произошли все божества как ее следствие. Это творение, от которого они произошли, было ли создано или нет, известно только живущему на высшем небе хранителю вселенной – или, может быть, и ему не известно [Ригведа].

Индийская космогония II

До существования мира было не-сущее (асат), т.е. Риши, т.е. жизненные дыхания (праны), которые пожелали, чтобы наша вселенная существовала, и истязали себя аскезой, чтобы создать ее. Индра, будучи одной из этих пран, вызвал к жизни (зажег) все остальные праны, пребывая в их сонме. Он сделал это своей божественной мощью. Зажженные праны создали семь отдельных личностей (пуруша) и, сжавшись все вместе, сотворили Праджапати, который есть сам Агни – огненный алтарь, который предстоит теперь построить.

Индийская космогония III

Непостижимый, неисповедимый, предвечный и т.д. [Праджапати], возжелал произвести из себя различные существа; тогда прежде всего он создал воду и положил в нее зародыш. Семя это превратилось в золотое яйцо, сиявшее подобно солнцу, в котором он сам, отец всех миров, родился в образе Пуруша. Созданный первопричиной, непостижимый и предвечный, одновременно существующий и несуществующий, гомункул этот (Пуруша) сделался в мире известным под именем Брахмы. Он, высочайший, провел целый год в золотом яйце и затем разделил его одною своей мыслью на две части. Из двух половин скорлупы образовал он небо и землю, а между ними поместил воздушное пространство, восемь стран света и постоянное вместилище для воды [Упанишады].

Индийская космогония IV

Когда боги, желая сделать жертвенное возлияние, приготовили жертву из Пуруши, то жертвенным маслом была весна, дровами – лето, жертвенным возлиянием – осень. Из этой всеподающей жертвы произошли песни Риг- и Сама-Веды, из нее же произошли все животные и скот. Рот его сделался Брахманом, из рук его произошли Раджании, из бедер – Вайсии, а из ног – Судра [речь идет о возникновении индийских каст]. Месяц возник из ума, солнце из глаза, изо рта произошли Индра и Агни (огонь), а из дыхания – Вайу. Из пупа сделалось воздушное пространство, из головы образовалось небо, из ног – земля, из ушей – страны света; так были сотворены миры [Ригведа].

КОСМОГОНИЯ И ЭСХАТОЛОГИЯ. Как известно, Веды представляют вариации космогонич. мифа по преимуществу в линейной перспективе, практически не упоминая о «конце света». Однако в пуранах миросозидание приобретает характер повторяющегося во времени события, к-рое коррелирует с периодич. разрушением и поглощением всего созданного. По словам В. Хальбфасса, «представление космич. циклах не оставляет места для вопроса о первоначале... в пуранах космогонич. вопрос исчез как таковой». Поскольку в Индии утвердилась циклич. концепция времени, термины «космогония» и «эсхатология» также будут относиться к циклам творения (сришти) и разрушения (пралая) Вселенной. В инд. культуре есть примеры космогонии и эсхатологии, к-рые можно определить как теистические, «спонтанные» (без вмешательства Бога), а также «смешанные». Примеры «спонтанных» космогонии встречаются в ведийской лит-ре, особенно в упанишадах, где описано, что первоэлементы порождают друг друга в строго определенном порядке. Ср., напр., в «Тайттирия-уп.» (П. 1.2): «Поистине, из этого Атмана возникло пространство (акаша. —Авт.), из пространства—ветер, из ветра— огонь, из огня — вода, из воды — земля, из земли — травы, из трав — пища, из пищи — человек».
Теистич. и смешанные типы космогонич. картины разрабатываются в пуранах и фил ос. школах, особенно в вайшешике и санкхье. Если вайшешика дает образец механико-атомистич. концепции созидания-разрушения мира, то санкхъя предлагает «эманационную» схему. В механико-атомистич. концепции первоэлементы возникают из атомов и на них в конечном счете распадаются, а поскольку атомы сами по себе считаются статичными, то для объяснения их соединения и приходится допустить первотолчок, а также Того, кто его осуществляет. В «эманационной» схеме в этом нет необходимости: все элементы динамичны и связаны друг с другом теснейшими генетич. узами. Творение и разрушение здесь вовлекают в свою орбиту не отдельные элементы, пусть даже и в определенной последовательности, а всю их цепочку, каждое звено к-рой конституируется предыдущим и, в свою очередь, конституирует последующее. В связи с этим совершенно неважно, как именно устроен тот или иной отдельный элемент, какова его структура (состоит ли он из атомов или из каких-то др. частей, как, напр., земля, или представляет собой сплошную непрерывность, как, напр., акаша), имеет значение лишь то, что в нем заключен некий зародыш, семя, или, более абстрактно, возможность следующего в цепочке элемента.
Особенность инд. космогонич. учений, как «ортодоксальных» (астика), так и «неортодоксальных» (настика), состоит в том, что, даже если в них участвует некое высшее начало, они не являются креационистскими. Вселенная не создается «из ничего», не творится в абсолютном смысле, как в Библии. Речь идет о ее создании из некоего уже имеющегося материала. Как правило, этот материал представляет собой нечто неопределенное (апракета), неорганизованное, беспорядочное, хаотическое
(анрита), ассоциирующееся с тьмой (тамас), небытием (асат), не бытием и не небытием (сат-асат), смертью (мритъю), ночью (ратри). Часто это охваченные тьмой воды (салила). Но даже асат не понимается как простое отсутствие бытия, ничто. Это скорее первичный хаос, к-рый должен быть неизбежно (но чаще всего «по желанию» некоего Высшего существа) преобразован в космос — упорядоченное и организованное целое (puma), стоящее во главе цепочки ассоциаций прямо противоположного характера: бытие (сат), истина (сатъя), свет (теджас), день (ахар), бессмертие (амритъя) и т.д.
Т.о., функция Высшего начала (каким бы оно ни было) заведомо не сводится к роли Творца в креационистском смысле. Это по преимуществу роль Демиурга, к-рый конструирует мир из уже имеющихся элементов. Космогонич. действо состоит, т.о., не столько в собственно творении, сколько в правильном разделении и распределении, упорядочивании, организации этих элементов. Но прежде чем совершиться, оно должно преодолеть сопротивление сил хаоса, воплощенных в демоне Вритре, охраняющем космич. воды, содержащие зародыш будущей Вселенной. В этом и состоит великий космогонич. подвиг Индры, сразившего демона и освободившего космич. воды. Индра не создает ничего нового — воды уже существовали, Солнце он создал не из ничего, а из семени, к-рое, согласно брахманам, содержалось в сперме Праджапати, плавающей в космич. водах; коров, символизировавших утренние зори, он разыскал в тайной пещере демона Валы. Наконец, дни и ночи тоже существовали, но в хаотической смеси, Индра же как бы вставил их в раму и тем самым отделил друг от друга. Др. космогонич. акт, приписываемый разным богам, состоит в разделении неба и земли и установлении между ними скамбхи — космич. столпа, распределении на небесном своде звезд и планет и т.д.
Ведийский словарь, отражающий эту организационно-упорядочивающую работу Демиурга, содержит глаголы, обозначающие не только дискретные по своей природе акты разделения и распределения, но и действия, придающие разрозненным продуктам космогонич. деятельности целостность и единство: vi-dha— «расчленять», «разделять», vi-stha — «распределять», sam-dha — «составлять», «складывать», sam-kar — «соединять», «собирать», sam-a-kar — «соединять воедино», sam-bhu — «появляться вместе» и т.д. Космогония, термины часто заимствуются из лексикона ремесленного труда (прежде всего плотника и ткача, напр., a-rambh — «устанавливать опору», sam-dham — «ткать», taks — «вытесывать»). Не случайно в роли Демиурга иногда выступает бог Вишвакарман («бог всех дел», «мастер на все руки»), к-рого считают божественным умельцем (ремесленником).
Особое место среди «космогонич.» глаголов занимает srj, означающий букв, «дать возможность [чему-то] течь», «испускать», «выпускать». В лит-ре филос. школ, а также в пуранах и эпосе мы встречаем целую группу космогонич. терминов, образованных именно от этого глагола: сарга, сришти, сарджана, висарга, висришти. Ведийская космогонич. драма служила моделью огромному количеству ритуалов и жертвоприношений, к-рые, по представлению брахманистских ритуалистов, поддерживали космич. порядок. Само создание этого порядка рассматривается ими как своеобразное «растягивание» пространства, в результате к-рого образуется «широкий мир» (уру-лока), т.е. пространство, предназначенное для осуществления актов жертвоприношения. Именно эти акты понимаются как карма, т.е. действие, непременно приносящее свой плод (но не в будущем перерождении, как в классич. лит-ре, а на небесах).
Поскольку жертвоприношение представляет собой действие, то оно требует, с одной стороны, своего объекта — жертвы, с др. стороны, того, кто ее приносит, — действующего актера, исполнителя. В обычных случаях последнюю роль играют жрецы, но брахманистские теологи задумывались над тем, как осуществлялось первое, «модельное» жертвоприношение, совпадавшее с творением мира. Так появляется образ бога Праджапати — образ жертвы и одновременно жертвователя, приносящего себя в жертву в виде космич. антропоморфного существа— Пуруши, из частей к-рого создаются небо, земля, части света, варны и т.д. (Ригведа Х.90). Праджапати создает мир из самого себя, из своей собственной сущности (эта сущность уже имеет определенную — антропоморфную — структуру, к-рая предопределяет форму создаваемого им мира), но при этом и сам он, согласно, напр., «Тайттирия-араньяке» (Х.1.1), пред существует в космич. водах, точнее, в зародыше (семени, яйце), внутри к-рого активизируется, охваченный желанием «размножиться», «разродиться», «породить потомство» (что соответствует его имени — букв, «властитель порожденного», т.е. потомства). Это вариант Бога-творца, к-рый не укладывается в привычные понятия. С одной стороны, Праджапати создает мир из материала, взятого из своей собственной сущности (подобно пауку, вытягивающему из себя паутину, — образ из упанишад). С др. стороны, он сам зарождается из семени, зародыша, значит, ему предшествует некая др. форма существования.
В некоторых ведийских космогонич. мифах творение исходит от начала, к-рое называется просто или «это» (тад), или «единое» (эком), «одно без другого». Напр., в знаменитом мистич. гимне «Ригведы» (Х.129): «Не было не-сущего, и не было сущего тогда. // Не было ни воздуха, ни небосвода за его пределами. // Что двигалось туда-сюда? Где? Под чьей защитой? // Что за вода была бездонная, глубокая?» (пер. Т.Я. Елизаренковой).
Именно на этом безличном принципе основывается монистич. традиция упанишад и адвайты, для к-рой не личный бог, а неизменный безличный Абсолют, обозначаемый по-разному—но чаще всего как Брахман (ср. р.),Атман или Пуруша, — служит неизменным источником всего существующего.
Но те же монистич. абсолютистские концепции приводят к неразрешимым трудностям (если Абсолют неизменен, то как он вообще может творить?) и в конечном счете лишают космогонию того важного теоретич. и практич. (ритуалистич.) смысла, к-рый она имела в ведийскую и брахманистскую эпохи. Коль скоро Абсолют, Брахман без качеств (ниргуна Брахман), на самом деле ничего не творит и не содержит в себе никаких внутренних потенций к изменению, развитию, множественности, то и само творение не может быть ничем иным, кроме кажимости, иллюзии (майя). О нем можно говорить лишь в относительном, эмпирич. смысле, к-рому соответствует популярное представление о личном Боге-творце (сагуна Брахман).
В целом в инд. традиции можно различить две осн. идеи, определявшие развитие космогонич. и эсхатологич. представлений. С одной стороны, это вера в абсолютную реальность творения и соответственно в Бога-творца (Демиурга) и разрушителя Вселенной, что не обязательно связано с монотеизмом (в этих ролях могли выступать разные боги). С др. стороны — идея иллюзорности всякого изменения, в т.ч. и творения, основанная на концепции неизменного вечного Абсолюта. Однако не следует понимать эти две тенденции упрощенно: первую — как утверждение, а вторую — как отрицание космогонии. Классич. лит-ра смрити (дхармашастры, пураны и эпос) дает образцы космогонии, пытающихся сочетать обе эти тенденции. В ней различаются два вида творения: одно обычное, к-рое следует ритму «дней» и «ночей» Брахмы — прати-сарга, оно возобновляется по окончании каждой «ночи» Брахмы; и другое, более редкое, случающееся лишь по завершении целой «жизни» Брахмы — пракрити-сарга, или «корневое творение». Первое осуществляется Брахмой (м.р.) — богом, взявшим на себя «производительные» функции Праджапати (как и тот, он появляется из яйца), второе же — совершается высшим принципом, или Богом, к-рого называют по-разному: Брахман, Пуруша, Махапуруша, Нараяна, Вишну, Шива, Ишвара или Махешвара, Сваямбху.
Если Брахма подчиняется закону кармы и достигает освобождения лишь в конце своей «жизни», то Шива, Вишну и др. боги являются вечно освобожденными, пребывая в йогическом трансе (самадхи). Процесс творения, им инициируемый, пракрити-сарга, чаще всего описывается в пуранах по схеме психокосмогенеза санкхъи (махат— аханкара — и т.д. вплоть до пяти «великих элементов», махабхут). Эта цепочка «трансформаций» элементов друг в друга часто останавливается на создании космич. яйца с Брахмой внутри. Именно с рождения Брахмы из яйца начинается прати-сарга, к-рая служит предметом более образных рассказов о творении разных существ, природных и социальных явлений. Характерно, что даже «корневое творение» не является первоначалом в абсолютном смысле. Оно, несомненно, более значимо и фундаментально, чем «обычное» творение, но вместе с тем оно тоже подчинено общему циклич. ритму. Строго говоря, это уже не космогония (возникновение космоса), а скорее космология (учение о состояниях космоса, в числе к-рых его циклич. созидание-разрушение).
Разрушение мира в космич. масштабе появляется лишь в постведийских циклич. космогониях (в Ведах речь идет о, так сказать, текущих разрушениях тех или иных явлений «сотворенного» мира), в теистич. эсхатологич. учениях ему предшествует желание (иногда мысль) Бога. В пуранах перед концом света происходят разные природные катаклизмы: сначала вселенский пожар, потом наводнение и последующая гибель мн. существ, напр, тех, кто пребывает в трех традиц. ведийских мирах — земном, атмосферном и небесном. Обычно оно связано с критич. снижением уровня дхармы (в традиц. концепциях четырех юг, или мировых периодов, последний из них — крита — отличается ужасным падением нравов, предвещающим гибель мира). В пуранических схемах «конца света», или «корневого разрушения» (пракрити-пралая), элементы, составляющие Вселенную, последовательно растворяются друг в друге: земля в воде, вода в огоне, огонь в ветре, ветер в акаше, акаша в аханкаре (индивидуальный принцип в санкхъеи йоге), аханкара в махаттаттве (т.е. махат — «великое», один из первых «эволютов» Пракрити в санкхъе, «непроявленное»), махаттаттва в Пракрити, Пракрити в Пуруше (душе), Пуруша, слившийся с Пракрити, в едином Брахмане. Эта схема санкхъи представляет собой «контрэманацию»: если при творении мира названные элементы, включая акашу, последовательно «испускали» друг друга, то теперь процесс идет в противоположном порядке. В механико-атомистич. схеме вайшешики элементы делятся на составляющие части (триады, диады) вплоть до конечных атомов, последние же никакому разрушению не подвергаются и сохраняются в изолированном виде в течение всего периода космич. ночи.