Skip to Content

В пространстве символа (2)

(вопрос к Мастеру и студийцам)

Из предыдущих тем по природе символа неясным остался для меня важный аспект символического, поэтому задам его здесь:
Обладает ли сам символ дуалистическими характеристиками, свойственными для материального мира, т.е. несет ли символ в себе имманентно положительную или отрицательную энергию? Или качество энергии определяется только на уровне освоения символа, его восприятия?
Вот, например, Мастер упоминает тот известный факт, что актер, найдя наиболее верный архетип, начинает ощущать давление роли на свою жизнь, причем далеко не всегда это давление ведет к положительным изменениям в его судьбе (насколько, конечно, можно оценивать «положительность» причин и следствий с позиции обычного человека). Такие случаи, как с Яковлевым после роли князя Мышкина или с Варлей после «Вия», свидетельствуют о разрушительном воздействии архетипов, с которыми актер может вступить во взаимодействие. Так вот как Вы считаете, разрушительно воздействует в данном случае символ или это лишь определенный характер взаимодействия с ним?

Share this

Настройки просмотра комментариев

Выберите нужный метод показа комментариев и нажмите "Сохранить установки".

Войдя в пространство архетипа

Тема большая, проговорим лишь кусочек проблемы.
Тут важно отметить в самом начале, что природа символа принципиально троична.

«Означаемое-означающее-знак» в символе принципиально воспринимаемы только целостно. И природа этой целостности может быть раскрыта на самых разнообразных уровнях – прочтениях;

Мы можем говорить, что означаемое в символе принадлежит горнему миру, означающее – тварному,  а как таковой знак рождается только в человеке – существе принципиально принадлежащему обоим мерам одновременно. 
(Да и сам человек в этой картине означивает сам себя и является символом себя  же. )

Эту принадлежность символа сразу двум мирам проговаривал на примере иконы Павел Флоренский.

Так же мы можем говорить, что в символе одновременно сходятся янское начало – идея, жаждущая воплощения в форме, иньское начало – то есть сама отражающая идею форма означающего и дэнское начало – знак.

Явь,навь и правь – в ещё одной терминологии.

Говоря опять же несколько иначе, сформулируем, что символ и является  таким энергопорождающим устройством. Тут уместно провести физическую аналогию для пояснения механизма, где янское начало (означаемое) окажется «плюсом», означающая форма( иньское начало) – «минусом» , а как синтезом окажется электрический ток – т.е. энергия, протекающая между этими началами. Логос, сын этих двух начал – человек – воплощенная форма энергии- замысла о себе самом же.

Т.е. символ сам по себе неделим и одновременно троичен – прямо по христианскому Символу Веры, хотя, разумеется,  так или иначе это отражено в любом пути.

Поэтому мы можем говорить о некотором «пространстве символа», вход в которое возможен посредством работы с этим символом. Пространство, как мы понимаем имеет определённый энергетический потенциал.

Вхождение в такое пространство неминуемо вовлекает человека в ситуацию трансформации- уподобления символу.  С этим связаны, к примеру, казалось бы необъяснимые эффекты от  известной практики имябожия, когда человек «просто» повторяет, к примеру Иисусову молитву  или кришнаитскую Маха-мантру или «Нет Бога, кроме Аллаха»   или иной речевой символ.

И тут, Кришнамурти, утверждавший, что не имеет значения, что именно произносится, отчасти не прав.
То есть его пафос понятен –  он делал смысловой акцент на той роли, которую играет концентрация, предполагая, как и ряд семиотических школ, что всё может быть означено через всё.
Что раз означающее (форма) может быть назначена произвольно,  то не имеет никакого значения какую речевую формулу человек произносит.

И такая позиция, по меньшей мере – понятна. Хотя, как мы видим – она не совсем полная,  и на определённом уровне миропонимания – не верная. Иначе говоря – слишком полная.

Тут важно это понимать – «не верная» именно для определённого типа сознания. Поскольку, если сознание способно уже воспринимать проявления  божественности во всём, включая канцелярскую скрепку, то можно собирать себя и на скрепке. По сути – на определённом уровне  форма становится не важной. Но это уже уровень  освобождения от необходимости воплощений.

Поскольку мы всё же воплощаемся и воплощаемся в этом мире, то  для нас пока имеет значение форма – означающее – поскольку иначе мы нужной нам символической связи не устанавливаем.

Мы, быть может, и пониманием, что всё может быть означено через всё (вариант тотальной любви, вся полнота раскрытия), но сами пока такой полноты не достигаем.
 
И поскольку нам до Кришнамурти в этом смысле далеко,  мы привязываемся к именам – к означающим . И чем человек проще устроен,  тем более жестки эти привязки. На каком-то уровне человеку, к примеру, кажется, что

«Господи Иисусе Христе помилуй мя грешного»
- истинная формула,
а

«Харе Кришна Харе Кришна
Кришна Кришна Харе Харе
Харе Рама Харе Рама
Рама Рама Харе Харе»

- ложная.

Но на самом деле степень жёсткости таких привязанностей характеризует уровень развития человека,  то , насколько широк диапазон его означающих,  а по сути – его энергетический потенциал. Ведь чем шире канал означающих, чем больше степень приближения к тому, где «всё означивается через всё», тем больше больший поток человек пропускает через себя.

И тут в наших рассуждениях мы подходим к тому «опасному» влиянию символа на человека,  который можно проследить на примере всё тех же актёрских ролей, буквально отправляющих людей то в психушку, то и вообще – к смерти.

Мы видим, как вхождение в сферу того или иного символа предлагает человеку ( к примеру актёру) новый уровень восприятия целостности. Человек оказывается перед необходимостью вместить в себя ранее не совмещаемое. Т.е. в каждой новой роли, актёр в идеале, должен достичь той полноты Троицы, стать тем Логосом, сыновним началом.

Иначе говоря – через человека пойдёт большая энергия в этот момент.
Но широты может не хватить.  Оставаясь на уровне принципиально дуалистического, конфликтного восприятия бытия, крайне сложно достичь полноты, умения означить всё через всё. Особенно трудно это актёру, который идёт по линии «задача-конфликт»  и не видит иного выхода вширь.

Хотя, разумеется, актёр тут только частный случай конфликтного человека, дуалистического сознания в принципе.

И вот тут могут происходить трудные трансформации. Особенно, если медитация на символ продолжается, а расширения не случается. Да - есть универсальный рецепт прохождения – полюбить. Полюбить исполняемую роль, участников конфликта – своих-то есть врагов  - носителей линии контрдействия и т.д. 

Открыться для того, чтобы пройти трансформацию и добраться до следующей ступенечки в восприятии целостности. Написать об этом просто. Расшириться – на сцене ли – в жизни ли – куда сложней.
И вступая во взаимодействие с символом, мы должны это учитывать – т.е. в любом случае нам будет предложена расширяющая нас ситуация, в которой нам предстоит в очередном означающем ( к примеру, в человеке, который нам хамит) таки увидеть проявление какой-то идеи – части целостного замысла, который в силу определённых причин принимает такую несимпатичную форму.

Ведь что происходит, если мы в такой ситуации раздражаемся? Нас буквально трясёт от возмущения. Т.е. сквозь нас проходит энергия, а канал наш слишком узок для того, чтобы такая трансляция прошла. И тогда расширение и расчистка канала проходит болезненно, «негативно».

Человек оказывается тем центром в котором концентрируются  эти архетипические энергии, т. е. именно наличие такого творческого сознания даёт миру шанс для освобождения. Всякая подобная работа в пространстве символа- архетипа – спасительна по природе своей. Для мира в целом – ведь именно так достигается сознание единства в мире форм.  Без этой работы человека мир форм не имеет шансов узнать об этой целостности.

Конечно, можно оказаться в трудной ситуации, «домедитироваться на символ», когда процессы расширения пойдут очень болезненно, ускоренным образом, через ту или иную форму жертвы.
Но причина не в «злом архетипе», а в той работе, которую нужно осуществить в себе войдя в пространство архетипа.

В пространстве символа (2)

С трудом в меня вмещается пока тот факт, что символ сам по себе нейтрален и что его созидательное или разрушительное действие формируется только на этапе восприятия. Такое понимание символа, как-то, прямо скажем, неприятно, потому что от него веет махровым релятивизмом, а он мне мучителен.

Поэтому стала подбирать примеры, где разрушительное воздействие было бы однозначным, т.е. шло бы от разрушительной природы означаемого, но в процессе формулировки все такие примеры теряли свою однозначность. Странно, но единственный пример, который в итоге сформулировался, является аргументом именно в пользу Вашей концепции.

Пример такой:
Как-то я присутствовала на одном действе. Это было выступление Владимира Мартынова, композитора-минималиста, которые давно занимается историей музыки и особенно духовной литургической традиции. Он занимается также реконструкцией утраченных техник исполнения религиозной, некомпозиторской музыки, преподает в Духовной академии итд. В общем, мне было интересно посмотреть и послушать человека, который ведет духовный поиск в музыкальном пространстве. К тому же заявлено было исполнение произведения под названием «Танцы в Кали-югу». Думаю: "о, он и про Кали-югу знает, пойду."
Единственное, о чем предупредил Мартынов перед выступлением, что все это действо изображает нашу жизнь: «мы думаем, что занимаемся творчеством, а на самом деле мы просто танцуем танцы в Кали-югу.» На деле оказалось, что исполнение этой композиции будет сопровождаться еще и визуальным рядом. Под музыку Андрей Бартенев рисовал нечто бесформенное на стене, на которую проецировалось в этот момент видео. Видео состояло из совершенно ужасных порнофильмов, слегка разреженных кадрами из хроники, фильмов и мультфильмов 1930х-1970х годов. Это был шок, и хотя с первых минут стало понятно, что на стену смотреть не надо, но глаз все равно ее искал. Многие люди уходили, многие (возможно, большинство в зале) были возмущены. И мне совершенно искренне очень хотелось уйти, даже убежать. И не чтобы выразить презрение к Мартынову или Бартеневу, а потому что я буквально задыхалась, в меня это не вмещалось. Но из-за какого-то доверия к Мартынову я все-таки досидела до конца. Первое, что я сказала, выйдя из зала: «Может, в этом что-то и есть, но я ни за что не хочу этого видеть во второй раз». Но в этот же момент окончания и еще долго после я испытала катарсис, настоящее ощущение. Оно было очень мощным и пришли ответы на очень важные вопросы, и новое понимание себя. И эта музыка Мартынова до сих пор звучит во мне, в любой момент, как только я этого пожелаю, и отзвуки ее очищающего воздействия до сих пор различимы во мне.

И вот то, что было пережито мной в борьбе с собой за эти 30-40 минут – это настоящий опыт расширения. Причем, что именно произошло, и что это был за символ, я не знаю. Как только я пыталась объяснить кому-нибудь пережитый мною опыт, все очень напрягались моему описанию и говорили: «какая бы ни была концепция, порнография – это ужасно, зачем ты позволила так измываться над собой, надо сразу уходить итд.» И я понимаю, что точно так же отреагировала бы, если бы не была там, а мне рассказывали бы об этом словами.

Так вот, к чему же это всё. Ведь я прекрасно понимаю, что дело не в эпатаже, не в кажущемся нигилизме этого выступления Мартынова. Потому что я посещала несколько выставок современного искусства, где путь шока, демонстрации насилия, извращений является главным, чтобы добиться отклика зрителя. Но он не производит такого воздействия на меня. Мне такие произведения неинтересны и скучны.

Поэтому мне кажется, что мой пример показывает: воздействие символа задается не только каналом восприятия. Но и чем-то еще, тоже очень важным, явно находящимся в пространстве означаемого. Более точно сформулировать эту зависимость не могу.

В пространстве символа (2)

Это только мое частное мнение:

Описанное действие похоже на "кодирование" Алекса из "Заводного апельсина" Берджеса. Разница в том, что он не мог отвести глаз физически, а музыку Бетховена и так отлично знал. То есть в его случае возникает очень жесткий, рефлекторный код, которого "врачеватели душ" и добивались. Музыка в его случае - означающее (это была худшая мука - превращение его музыкального фетиша в слепую материю), а сверхдоза насилия - означаемое.

Вы же, отводя глаза и возвращаясь через боль, развернули это действо для себя в обратном направлении. То есть грубое и бессмысленное каким-то образом стало означающим для звукоряда, который до сих пор звучит в Вас. А музыка - лучший пример нейтрального символического языка. Вернее - более нейтрального, чем другие, поскольку и тут ярлыки умудряются вешать.

Важно конечно знать - что это была за музыка, но могу предположить, что она сама по себе не была ни эпатажной, ни перенапряженной. Скорее - строгой или даже нежной. Просто в таком действии, если его цель все-таки катарсис, а не угнетение психики, должна присутствовать ниточка, вокруг которой будут собираться кристаллы целостного восприятия. Судя по Вашему рассказу этой ниточкой была именно музыка Мартынова.

В пространстве символа (2)

Антон wrote:
Важно конечно знать - что это была за музыка, но могу предположить, что она сама по себе не была ни эпатажной, ни перенапряженной. Скорее - строгой или даже нежной.

«Заводной апельсин» я не смотрела и не читала. А с музыкой действительно очень интересно, Вы правы: Она не просто строгая, она очень однообразная (не зря музыку Мартынова называют «классическим минимализмом»), даже предельно однообразная для произведения на полчаса. Т.е. как бы музыка «на грани фола»: несколько аккордов, которые постоянно повторяются в некой несложной последовательности. Очень похоже на музыку московского метро, когда едешь в вагоне, такая же однообразная и тревожная.

Антон wrote:
А музыка - лучший пример нейтрального символического языка. Вернее - более нейтрального, чем другие, поскольку и тут ярлыки умудряются вешать.

Т.е. на Ваш взгляд символический язык все же может быть более нейтрален и менее нейтрален? Значит, у символа существует определенный заданный вектор разрушения и созидания? По всей видимости, это уже затрагивает вопрос, насколько жесткий код задает тот или иной символ, но с материалом по кодам-сигналам я пока совсем не разобралась.

В пространстве символа (2)

Quote:
Т.е. на Ваш взгляд символический язык все же может быть более нейтрален и менее нейтрален? Значит, у символа существует определенный заданный вектор разрушения и созидания? По всей видимости, это уже затрагивает вопрос, насколько жесткий код задает тот или иной символ, но с материалом по кодам-сигналам я пока совсем не разобралась.

Ну здесь достаточно просто. Можно подставить вместо жесткости "возможность однозначной вербальной трактовки". Для музыки эта возможность гораздо ниже, чем для других искусств.

Вектор есть, он задается обусловленностью, как правило, культурного и социального характера. Так например для человека, перенесенного из времен инквизиции на первомайскую демонстрацию в Москве 30-х годов, сатанинский смысл всего действия будет очевиден уже из факта использования пентаграмм. И в чем-то он будет прав, поскольку огромная энергетика шоу окажется направлена на служение одному конкретному идолу, церкви разрушены и проч. Но искажения, идущие вслед за именно таким выводом будут пропорциональны степени обусловленности. Допустим этот наблюдатель имеет большую реализационную власть и принимает решение утопить всю процессию в кипящей смоле...

Что печально, есть действительные примеры православных священников, призывавших на головы советских граждан "очистительный атомный огонь". И это - плоды обусловленности, иначе говоря - жесткого кодирования.

В чем был бы срединный путь в такой ситуации я не знаю. Видимо в том, чтобы, увидев сверхплотную, "дьявольсткую" сущность режима, отделить от него отдельных людей, прожить эту антиномию по Флоренскому, в любви и вере, иметь достаточно сил, чтобы не попасть в психушку. Та эпоха показала, что такие люди находились.

Написав уже подумал, а ведь по "Розе Мира" выходит, что Сталин в прошлом воплощении был Великим Инквизитором - прототипом того, что описан у Достоевского! В этом есть жуткая логика - ввести народ в соблазн и в следующий момент - покарать.

В пространстве символа (2)

meleagrina wrote:

Поэтому мне кажется, что мой пример показывает: воздействие символа задается не только каналом восприятия. Но и чем-то еще, тоже очень важным, явно находящимся в пространстве означаемого. Более точно сформулировать эту зависимость не могу.

Да, эту зависимость достаточно трудно сформулировать - не Вы первая сталкиваетесь с фактом предельной невыразимости символа. К этой теме примыкает заметка в студии, которая, быть может что-то прояснит :

http://gnozis.info/viewtopic.php?p=1748#1748

А в принципе - описанное Вами действие - наглядный пример сексуальной магии. Довольно близко к опытам Алистера Кроули, что, конечно, смело для преподавателя Духовной академии :)
В принципе, относительно подобных опытов Тибетец через Бейли высказывался следующим образом :

Широко распространенные извращения сексуальной магии – это искажение истинного духовного соединения или слияния обоих центров энергии в голове, которое, в свою очередь, олицетворяет связь между душой и телом. Сексуальная магия задействует в этом процессе центр под диафрагмой и связь между людьми на физическом плане. Истинный процесс осуществляется в собственной природе человека, центрированной в голове, и связь устанавливается между душой и телом, а не между мужчиной и женщиной.

В пространстве символа (2)

Боровик wrote:
Широко распространенные извращения сексуальной магии – это искажение истинного духовного соединения или слияния обоих центров энергии в голове, которое, в свою очередь, олицетворяет связь между душой и телом. Сексуальная магия задействует в этом процессе центр под диафрагмой и связь между людьми на физическом плане. Истинный процесс осуществляется в собственной природе человека, центрированной в голове, и связь устанавливается между душой и телом, а не между мужчиной и женщиной.

Может и так, хотя мои воспоминания не очень соответствуют данному описанию и объясняют все вроде как «проще». Мне казалось, что действо сработало как приказ (в крайне ультимативной форме, т.к. возник внутренний конфликт, который делал ситуацию тесной для восприятия) приказ занять позицию наблюдателя за своими чувствами, и в ходе мучительного поиска мне удалось увидеть многое в себе глазами свидетеля. Отсюда и ощущение обретенной целостности.



Dr. Radut | forum