От конфликта к несоизмеримости
Символ всегда содержит в себе некоторую интуитивно постигаемую часть. Ф. Фишер на сей счёт писал :
Символ есть образ, который выражает неосознанно меняющуюся фантазию через пребывающую в нём самом идею.
Иначе говоря, речь идёт о символах, которые не связаны с функцией обозначения понятий. Некоторые, в частности Б. Кроче(1920 г) :
Если же символ рассматривать, как нечто отдалённое от интуиции<…Ю этим вводится интеллектуалистическое заблуждение: такой мнимый символ, представляющий собой изложение отвлечённого понятия, есть аллегория. <..> Она представляет собой выражение ,внешним образом присоединённое к другому выражению.
Т.е. так или иначе, но под содержанием символа разными исследователями подразумевается мистическая, психическая, тайная и т.п. жизнь объекта.
По этому поводу Л.Ф, Чертов пишет:
Если в произвольном знаке понятие и чувственный образ механически присоединены друг к другу, то в символе значение органично вырастает из форм выражения, поскольку составляющая его «идея» проявляется как момент самого воспринимаемого «образа», что и обуславливает интуитивную связь между тем и другим.
Об особом характере связи между образом и идеей в символе писал А. Белый :
«Познание идей открывает во временных явленияхих безвременный вечный смысл. Это познание соединяет рассудок и чувство в нечно, отличное от того и другого, их покрывающее. Вот почему в познании идей мы имеем дело с познанием интуитивным. Происходящее от греческого слова «…> «соединяю вместе», понятие о символе указывает на соединяющий смысл символического познания. Подчеркнуть в образе идею значит превратить этот образ в символ. (Белый А. 1910 год)
На эту связь «вИдения» и «вЕдения» обращает внимание К Свасьян, который сначала строит формулу « символ есть эйдос идеи в эйдолоне», а затем переводит её с греческого на русский язык как «ведение видимого в образе» или «вид идеи, данный образом».
Однако сближение идеи и образа – это только один из полюсов соотношения между содержанием и выражением в символе. Многие теоретики подчёркивают не сходство, а наоборот, несводимость и даже несоизмеримость первого и второго. Мысль о несоизмеримости духовного содержания символа с чувственной формой его выражения столь же традиционна, как и мысль о сходстве того и другого.
Ещё Псевдо-Дионисий обосновывал необходимость символического описания несоизмеримостью сверхчувтсветнного божественного содержания и чувственно данной формы выражения. В этетическом понимании интуитивного символизма осознание идеи в образе может согласовываться и с признанием иррациональной неуловимости этой идеи, её способности выйти за пределы любого, наперед заданного значения. Такое перемещение акцента в трактовке отношений образа и идеи можно найти в известном афоризме Гёте:
Символика превращает явление в идею, идею в образ и притом так, что идеи всегда остаётся в образе бесконечно действенной, недостижимой.
Говоря о символических , ритуальных действиях Ямвлих среди прочего указывает :
Они подражают божественному чину, причем как умопостигаемому, так и небесному. Они владеют вечными мерами сущего и удивительнейшими предначертаниями, посланными сюда от демиурга и отца всего, при помощи которых невыразимое изрекается в неизреченных символах, не имеющее образа сохраняется в образах, то, что превыше всякого изображения, запечатлевается в изображениях, и все свершается при помощи единой божественной причины, которая столь далека от страстей, что даже речь о ней не может соприкоснуться с ними.
Мы видим, что имеют два подхода – один говорит о предельной идентичности символа и объекта, другой – о принципиальной несводимости символа к умопостигаемым формулировкам.
Второй взгляд представляется шире, поскольку указывает на разрешение дуалистической, конфликтной картины мира. В непостижимости символа есть выход в иное пространство, где принцип конфликта заменяется несоизмеримостью.
Если ниже вы приведёте примеры перехода конфликтной ситуации в форму несоизмеримости – это обогатит наши размышления.
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы получить возможность отправлять комментарии
- 1176 просмотров
Re: От конфликта к несоизмеримости
А какие из данных определений относятся к первому подходу? Если символ идентичен объекту, то как же он может быть тогда символом (если учитывать его троичную природу).
Пример:
Смерть героя (жертва): гибель «Варяга», героев-панфиловцев. Из героев, погибших за родину, они становятся символом мужества и самоотречения. В данном случае видно, что идея оказывается действенной и в буквальном смысле: из символа рефреном возникает героический «эпос» («Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…»), и каждое исполнение героической песни призвано воспроизводить не сам конфликт, а выход за рамки конфликта. Наверное, высшей формой символа жертвы является Голгофа.
От конфликта к несоизмеримости
Да, я не привёл в данном тексте случаев иной позиции, смысл которой сводится к утверждению идентичности означаемого и означающего в символе.
И хорошо, что Вы спросили меня об этом.
К примеру, можно говорить о математических символах, хотя это не всеми принимается за «полноценные» символы. Возражения тут понятны.
А вот, куда интереснее и ярке оказывается позиции имябожников, взятую в её предельной формуле «Имя Божие и есть Бог».
Это движение тесно связано с именем монаха Антония Булатовича.
В письме к Павлу Флоренскому Булатович писал :
Итак, новая Апология построена на том камне, что Имя Божие есть Богооткровенная Истина
Тут важно то, что имябожники настаивали на абсолютности пребывания Бога в имени, не на частичности, что было бы понятно, а на абсолютной полноте присутствия.
Конечно, такая позиция, в силу своей крайности уже почти преодолевает сама себя. Преодолевать, впрочем, она будет весь двадцатый век – у Флоренского, у Лосева, у Аверинцева.
Аверинцев пишет следующее :
«Символ есть образ, взятый в аспекте знаковости, и <…> он есть знак наделённый всей органичностью мифа и неисчерпаемой многозначностью образа <…> Предметный образ и глубинный смысл выступают в структуре символа как два полюса, немыслимые друг без друга, но разведённые между собой и порождающие между собой напряжение, в котором и состоит сущность символа»
Что тут особенно интересно у Аверинцева? А то, что он даёт почти физическое ощущение полюсов в символе, пространства в символе . Вот этот подход – к символу как к пространству, причём, как к структурированному пространству, для нас предельно важен будет в дальнейших размышлениях.
Потому, к примеру, что не восприняв эту идею, мы не сможем уяснить, к примеру, что именно происходит с шаманом во время его полётов внутри миров – по сути внутри сложно организованного символа, на одном полюсе которого оказывается предельное соответствие означаемого и означающего, а на другом – их принципиальная несводимость. Только такое двуполюсное бытие делает технологически возможными разного рода магические манипуляции.
Но об этом мы несколько забегаем вперёд :)
От конфликта к несоизмеримости
Щелкнуло, сложилось, ура! :)
За последний месяц я оказался втянут в сферу притяжения очень мощного мифа. Пожалуй, более сильного действия книги на сознание не испытывал со времен чтения "Братьев Карамазовых" в 17 лет. Речь о "Розе Мира" Даниила Андреева, произведении, в котором сочитаются пророческая сила, редкая чистота и большой талант.
Не готов говорить, что вполне разобрался или когда-нибудь вообще разберусь с огромностью этого материала. Здесь нужна большая работа, которую про себя называю "демифологизацией с последующей сборкой", нужно пройти каждый нюанс, задавая себе вопрос "что это значит для меня?" и отвечая на него по-существу. Можно сказать, что миф "Розы Мира" поместился в заранее готовую матрицу внутри души, оказался ей созвучен полностью в своей основе. Тем более необходимо разбираться с противоречиями, которые возникают в частностях.
Сейчас - просто одно переживание. Читая "Железную мистерию" - поэму, написанную Андреевым в тюрьме еще до "Розы Мира" я поймал себя на сильнейшем автоматизме: начинаю рыдать слезами, читая слова Навны - "Соборной Души" России. Буквально в любом месте, хоть бы и в метро. Конечно я сентиментален, но здесь было нечто особое - невозможность отвлечься, ощущение очень глубокого кодирования. Никакого славянофильства особенного я за собой не замечал, скорее наоборот - ровное, теплое отношение к любым народам, естественный экуменизм. Христианин я тоже по меркам РПЦ никакой. То есть это был код не на уровне культурного бэкграунда. Независимый ни от какого, известного мне, эгрегора.
Некоторое время это переживание лежало нетронутым, пока вчера в процессе полемики я не почувствовал необходимость выяснить-таки - "что это значит для меня - "Соборная Душа""? Почему она "Заточена в темнице" демона государственности? Философские или историко-мифологические ответы не подходили, нужен был опыт, "выход на означаемое". И он нашелся, едва я стал воспроизводить в памяти лица людей (прежде всего - женщин) в метро - их усталость, испуг, озабоченность, глупость и тут же (в тех же лицах) - красоту, добрую волю, естественную широту и нежность к детям. Стали ощутимы границы, в которых следует искать и распознавать это удивительное создание, которое для каждого индивидуально и в то же время включает всех. И нашлась внутренняя основа тех слез, глубоко запрятанное переживание женской стороны мира. В данном случае - космоса русской (мета)культуры.
Применительно к нашей теме - стало ясно, как именно условный и сильно замусоренный массовым употреблением образ (Василиса - Ярославна - безымянная дева с голубыми глазами в кокошнике или без) может в тот же момент оказаться чистым точнейшим выражением-двойником невобразимой иначе сущности, души, существующей во всех нас прямо сейчас. И в то же время они абсолютно несводимы: можно метафорически говорить, что "Навна - это Святая Русь" (наслаивая один миф на другой), но подразумевать под этим, например, дух старославянской общины - значит рисковать и очень сильно. Рисковать увлечением образом, утратой того самого ведения и, как итог, не распознать.
Извиняюсь, может быть слишком эмоционально, но я правда рад. И, как совет остальным участникам, - попробуйте прожить историю (можно даже роман) с символом, такие вещи лучше всего постигаются таким образом.
ПС: Вот еще. Один из этих поразительных стихов, там все это сказано и многое другое.
Время неслось, и я резвой Наташей
Звонкою девочкой в вешнем цвету
Лунною ночью бездумно вместила
Мир
и его красоту;
Я в полумраке аллей проходила,
От недоступного счастья грустна,
Дальнего друга задумчивой Таней
Ждать у окна;
Я различила за плеском блужданий
К подвигу зов, обжигавший сердца,
Гордой Еленой отдав мою силу
Делу супруга-борца;
Я ради ближних закон преступила,
Кроткою Соней себя отдала
Гордому грешнику, правдой наполнив
Жизнь в кандалах...
И, отразив сквозь небесные волны
Взор Приснодевы, поэту во мгле
Я улыбнулась в дыму фимиама -
Лада, Невеста, Прекрасная Дама,
Отблеск Премудрости
на земле.
http://mirosvet.narod.ru/index.html?/da/jm/m00.htm
Самое драматичное явление Навны - акт 6-й, "Крипта".
Спасибо.
От конфликта к несоизмеримости
При таком определении Аверинцева я не вижу принципиальной разницы между приведенными двумя подходами к пониманию природы символа. Скорее, действительно существуют два полюса в пространстве символа, каждый из которых описывается одним из подходов (идентичность – несоизмеримость).
Еще пример связи идеи с образом
В старинной китайской живописи, чтобы изобразить ночное небо, не надо было полностью закрашивать его черным цветом. Только вокруг луны очерчивалась контрастная зона. Граница перехода зоны света в зону тьмы становилась символом ночи. Буквальное же изображение тьмы считалось совершенно бессмысленным с точки зрения живописи.
Так же и вода: достаточно было изобразить волну и тень от лодки или блик отраженной луны, чтобы ощутить в полной мере водную гладь. (жаль у меня нет цифровых картинок, чтобы прикрепить их в качестве иллюстрации)
Т.е. обозначались именно «зоны конфликта», противопоставления, столкновение разных качеств, форм материи, за счет чего в полной мере ощущается присутствие, а также – одухотворенность этой материи.