Узелки Брахме на память

День за днём, жизнь идёт и каждый из нас, разумеется, самый любимый ребёнок у Бога в этой кутерьме, иначе ведь как же - неужели кто-то не любимее даже, а любим ровно настолько же, как и я, так же оправдан и прощён за всё? И, быть может, даже было бы и легче, если были какие-то "более любимые чем я", но, да и ведь я бы тоже был не на последнем местечке, были бы и похуже! Ах, если бы только не все были любимы одинаково - ведь это самое безнадёжное для мятущегося эго - это самая любовь всех равно любящая.
Это ведь самое трудное, ужасное, не принимаемое отделённым "я". Ведь это значит, что нет плохих!

Нет чёрненьких, а коли так, то не на кого свалить все те горести, что случаются в жизни. Если бы только были чёрненькие, как бы было просто, мы бы так просто объяснили бы себе, почему разрушилась семья, почему отвернулись друзья, почему на работе не складываются отношения, почему дети не звонят - сколько простых объяснений на все случаи жизни - они просто чёрненькие - эти наши обидчики. Просто хуже меня, просто мне не повезло, не в том месте, не в то время...

- Ну конечно - соглашается наше сознательное Эго, - я тоже не идеал, тоже бывают ошибочки, но разве можно сравнивать!...

И на этой черте человек разделяет мир там, где не может вместить его полноту.
Там, где начинается вытеснение в чёрненьких, начинается поляризация, война "если выбить двери плечом, всё выстроится снова за час"- человек не выдерживает мира без перегородок, по сути-то он и не хочет никакого освобождения - ведь эта жажда быть любимой женой товарища Сухова автоматически отправляет всех нелюбимых в ад.

Мир без ада нам не нужен.
Что за радость сидеть в раю, если в аду нет никого? И вновь и вновь раскалывается бытие очередного Сына Божьего не вместившего всю полноту Отца.

Парадокс заключается так же и в том, что никто из нас толком не знает, кто это, собственно, внутри нас претендует на звание лучшего на все времена. Потому, что мы не в состоянии определить себя через какое-либо положительное утверждение. Бесконечное перечисление любого из наших качеств не даёт ни малейшего определения действующему через нас сознанию.
Понятно, что мы не тело, просто потому, что тело постоянно меняется, того, что было у нас в школе, к примеру, не стало даже раньше, чем ни стало той школьной формы, которую ещё носили некоторые из нас. Ещё хуже обстоят дела с чувствами и совсем плохо с мыслями - и те и другие постепенно перетекают через нас, заражают нас своими ритмами, потому исчезают, потом снова возвращаются...
Вот, хотел, к примеру, мальчик в пять лет стать начальником милиции, а стал, скажем, дирижёром - что ж разве он не тот, кто хотел быть начальником? А ежели бы и стал, то что-то принципиально изменилось ли?

Итак, мы не профессия, ни эмоция, ни набор способностей, мы ни папы и мы, ни мамы - всё это может определять миллионы людей на планете. Но мы ни есть они. Мы не равны нашим свойствам, ни взятых по отдельности, что уж совсем очевидно, ни взятых целостно, в единой структуре личности. И, вот, примерно на этом этапе размышлений, можно услышать торжество структуралистов, которые и скажут своё сакраментальное слово о человеке, как об уникальной суперструктуре личности, о том, что, конечно, никто не равен свойству и не может быть через него определён, но уж, зато есть некий уникальный продуктовый набор, который и есть уникальное индивидуальное сознание.

И, в общем-то, эту идею можно было бы принять, ровно до той поры, пока мы не начнём разбираться с тем, что же именно представляет из себя эта структура.

И выделяя те же субличности в результате той или иной процедуры самопознания, мы видим, что там - та же история - каждая субличность бьётся что есть сил за звание любимой жены. Что и понятно, Геремес Трисмегист о том и предупреждал: "что вверху, то и внизу". Правда, не оговаривался, что тут, где пониже - всё поплотнее, нравы попроще, женщины пугающе близки, а мужчины нарочито настойчивы.
То есть мир внутри нас едва ли более тонок, чем вокруг нас. В общем, сознание наше - вечный странник в океанах плотных форм, вдруг замечает, что ни одна из внутренних субличностей человека так же не определяет его, да и, в общем, то - просто не является им. Мы легко можем пожертвовать некоторыми своими ролями, совершенно не боясь как-то очевидно умереть.

Более того, продолжая работать с процедурами самопознания, мы обнаружим, что вообще нет ни одной формы, которая бы хоть как-то точно определяла нас, ни лгала о нас, ни приукрашивала, ни искала исключительности в ущерб другим, ни лгала о других частях нашего "я".

То есть субличности внутри нас, в общем-то, больны той же болезнью борьбы за внимание, что и мы. И в тоже время, каждое якобы наше качество может покинуть нас, перейти к другому, либо как-то иначе трансформироваться. Было, к примеру, качество курильщика и крепкого работника, пшик - и вот уже другой человек проявляет эти свойства, в то время как эти же таланты покинули нас. То или иное качество, свойство, субличность, способность, недостаток - лишь условно принадлежат нашему "я".

На сегодня практически освоено множество техник, позволяющих убрать одно качество и инсталлировать другое в процессе жизни организма. В принципе, теоретически, можно убрать полностью один набор свойств и заменить его другим. И хоть на практике тут есть трудности, сам принцип тысячи раз использован тренерами духовных технологий.
А в процессе изучения опытов прошлых воплощений, мы сталкиваемся с воспоминаниями временного пребывания того или иного свойства в теле другого человека. То есть, к примеру, такое моё свойство, как музыкальный слух, проявляется в исследовательской сессии как светлый шарик, который подселился в старого музыканта на несколько лет. В результате этого симбиоза, старик влюбился, а шарик за пару лет совместного бытия, стал умением отлично слышать ноты.

В конечном итоге, мы приходим к мысли, что как таковое "я" не может быть определено ни через одно качество, а потому у него нет ни малейших шансов быть как-то лучше других. Все равны просто потому, что никого на самом деле вообще не существует. По крайней мере, в том мире форм, который мы считаем нашим миром. Каждый из нас тут - просто временный узелок, связавший в себе тот или иной набор свойств, и лишь по иронии судьбы отождествивший себя с этим набором.

Но каждый из нас, если и существует, то является, скорее всего, абсолютной пустотой, которая на самом - то деле не свободна от вариантов, а наоборот - вмещает огромное число версий развития. Чем мы пустее, тем больше мы можем воспринять о себе...Стать любимее, став никем. Пока мы полны упованием собою, мы утрачиваем шанс слыашать хоть что-то ещё.
Такие, как говорится, дела...