В русле городской кармы

Небольшой рассказ по свежим следам работы с аспектом-подселенцем в ходе консультации. Можно сказать - история о корректном экзорцизме. Пример переплетения судьбы человека с судьбами местности, с исторической кармой города - в общем, о том, как всё в нас собрано воедино и как трудно выделяемо в индивидуальную судьбу.

Начало проблемы уходило в проработку не слишком сильного Марса, который в последние годы награждал человека и всё более устойчивым раздражением и подавленностью и головными болями. В какой-то момент мы установили связь с устойчивым тоскливым состоянием у человека на работе.
И случилось работа с аспектом, скажем так, офисного петербуржского уныния у одного менеджера среднего звена.
Отловился забавный дух-подселенец.
Им оказался визуализированный бледный, уставший, неприкаянно болтающийся мужичонка, который подцепился к человеку,с которым мы работали.

Подцепился этот незваный гость-аспект в одном из питерских подвалов, где расположился склад фирмы. В момент подцепления случилась одна история - конфликт, которая как раз и обеспечила притяжение состояния и фиксацию на нём. Подселенец притянулся и закрепился в человеке.

И стала работа приносить человеку тревогу, непонятную тоску, чувство сдавленности в груди, давление и прочие радости, которые проявлялись всё сильнее, вплоть до совершенно определённых уже болезней.
Это и стало причиной желания поработать с этими состояниями. Практически без особых проблем мы смогли выделить это чужеродное состояние, иную фигуру, которая согласилась проявиться сидящей на стуле напротив.
Сразу возникло ощущение, что перед нами не "родная" субличность - и внешность была иная, чем у моего знакомого и сам он не признавал в визуализируемом образе свою часть.

Проявившийся образ, однако, оказался весьма контактным, довольно быстро он стал показывать свои прошлые прилипания к разным людям, свои болтания от человека к человеку, пока, наконец, не дошли мы до источника этого состояния.
Им оказался мужичок, ещё молодой, попавший на строительство Петербурга из каких-то южных губерний, практически с момента начала строительства города. Человек изначально подневольный, крепостной, одинокий, тоскующий по близким, тяготящийся не столько тяжестью работы, сколько подневольным своим положением. Классический такой строитель молодого Санкт-Петербурга

В процессе визуализации образ этого человека переплетается с образом царя Петра, и хотя мой знакомый точно и понимает, что тот подселенец, что существовал в нём совсем не Пётр Первый, судьбы этого мужичонки-крепостного и царя как-то переплетены. Какая-то одна судьба, какая-то имперская схема судьбы подневольного человека, которая отлилась в архетип. Это становилось понятнее по мере работы с образом.
Мы продолжали наблюдать за жизнью этого строителя...
Вот, мы прокручиваем десяток лет жизни и застаём его уже разбогатевшим, вроде бы достигшим уважаемого положения, но не счастливым. То есть чувство чужеродности, неприкаянности с годами становится большим.
Прокручиваем ещё несколько лет и обнаруживаем, что наблюдаемый нами типаж умирает в тот же день, что и царь Пётр, причём и симптомы болезней схожи - слабость, простуда, кашель, тягостное ощущение одиночества, не свершённости желаний и т.д.
Наблюдаемый нами образ - какая-то из проекций царя, но не царь. Не царь, но очевидный осколок этой царской воли - подневольный петербуржский типаж с первых лет существования города.

Этот характер, образ, аспект, городской архетип - как угодно, так и определяем, далее в веках бытия в разных людях-горожанах только наращивал краски, так, что к моменту подселения в моего знакомого, образ-архетип вполне обеспечил заполнение какой-то части сознания современного менеджера среднего звена.
Подхваченное в питерском подвале настроение стало вдруг устойчивым и доминирующим в человеке всякий раз, как только на работе возникало малейшее затишье, малейший повод для тоски. Состояние мгновенно раскручивалось и заполняло человека.

Сам по себе аспект позволил себя быстро опознать, описать таким образом, а после предложения уйти из человека, довольно послушно ушёл, хоть и еле-еле волоча ноги, демонстрируя обиду и потерянность.
После выдворения подселенца мы поискали место, где он проживал в человеке - то оказалась маленькая старая кухонька с разбросанными вещами этого мужичка-аспекта. Вещи собрали и сожгли, в помещении сделали ремонт и нашли "родной" аспект-субличнсть, которая с радостью поселилась в этой части человека. В это места въехала субличность философа, который собрался тут чай пить и писать книжки.

В этом небольшом примере практической работы с подселенцем, можно проследить, как человек в какой-то момент начинает отрабатывать один из аспектов городской кармы, которая существует, в частности, и в форме этого описанного подселенца с чувством чужеродности, уныния, одиночества и потерянности.

Просто один из исторических сюжетов, поджидающий и сейчас какого-то очередного носителя, человека, имеющего какой-то пробой, схожий внутренний прилог, который позволит подселенцу подцепиться к человеку и смешаться с толпой субличностей. И сколько-то лет очередной менеджер, клерк, служащий, коммерсант и проч. будет отрабатывать в своей жизни этот аспект городской карты. Простой пример того, как мы сорастворяем в себе и судьбы и времена.

И, конечно, когда человек в процессе сессии вспоминает жизнь этого аспекта, у нас нет ни малейшего основания говорить, что это воспоминание о прошлой жизни человека. Нет, это именно история бытия какого-то качества, которое связано с доминантными архетипами более высокого уровня вроде города, царя, подневолья крепостного, и с сюжетами, прожитыми в процессе временных интеграций подселений к самым разным людям в минувшие времена.
В принципе, это один, наверное, из сотен не описанных и никак не названных, не проявленных в культуре типажей. Мелкий архетипический бесёнок, наряду с другими, в культуре отловленными Раскольниковыми, Башмачкиными, Девушкиными и т.д. А сколько оных аспектов и в нас и вокруг нас и не сосчитать.