Сатпрем

Сатпрем - «тот, кто умеет истинно любить».

Сатпрем Говорит о Реальности Бытия

Я могу говорить только о том, что пережил сам, вы согласны?

Человек начинает существовать только тогда, когда он приходит к совершенной аннигиляции всего, чем он является, всего, во что он верит, чем мыслит, всего того, что он любит.

Когда мы приходим к такой полной аннигиляции, нечто должно оставаться, иначе мы умираем, не так ли?

Я пережил это, когда был в концентрационном лагере: там ничего не осталось, всё было... всё было разрушено, разбито вдребезги. Не осталось ничего, ничего, ничего, вы понимаете?

Ни политики, ни религии, ничего, за что бы можно было ухватиться. Вот в такие моменты, когда ничего больше нет, что же остаётся? Что же остаётся?

Остаётся сосредоточение Силы, реальность Бытия, нечто остаётся и в этом весь смысл!

Это не то, что думает и чувствует в нас, не то, что мы любим, не идеалы, не Бог, не... ничего общего с этим не имеет!

Это нечто такое... горькое, как будто бы всё ваше существо было собрано там в... такой муке, такой боли, что оно становится как молитва или как..., это Любовь. Это нечто тёплое и сильное, без слов, это оно, Бытиё! Вот что такое мы!

Это тот вопрос, к которому каждый приходит.

Когда всё рушится, что же остаётся?

Сатпрем

Биография Сатпрема

Родился в 1923 году. Одними из первых философских книг об Индии, появившихся на русском языке после лет застоя, — были книги Сатпрема. Он родился в Париже, а детство провел в Бретани, посвящая все свободное время путешествиям под парусами вдоль побережья. Во время Второй мировой войны стал участником французского Сопротивления, был схвачен гестапо и заключен в концлагерь. В то время ему было всего 20 лет.

1941г.

Пробыл полтора года в Бухенвальде и Маутхаузене, был освобожден в 1945г... Во время заключения испытал глубокие переживания.

«Все потеряло свою ценность, — вспоминает автор, — не оставалось абсолютно ничего, все во мне было разрушено, разбито, уничтожено...». В этой атмосфере «непрерывного, сплошного ужаса» ему открылись «бескрайние внутренние просторы» и «сила, которая помогла выстоять».

Не ощущая «никакой реальности» во всем, что окружало его в послевоенной жизни, не видя никакого смысла ни в семье, ни в работе, ни в карьере, ни в бизнесе, — «А что еще мог предложить мне Запад?» — он отправляется в путешествие: сначала в Египет, а затем в Индию, где он впервые увидел Шри Ауробиндо, но не остался в его ашраме, «поскольку, — говорил Сатпрем, — тогда любые стены казались мне тюрьмой». Он уезжает в Южную Америку, где проводит целый год в джунглях Гвианы (что послужило ему материалом для написания первого романа «Золотоискатель»), затем отправляется в Бразилию, а оттуда — в Африку.

В 1953 г. он возвращается в Индию и становится нищенствующим саньясином (бродячим монахом), практикующим тантризм (впечатления и переживания этого времени легли в основу второго его романа «Телом земли»). Встреча с Матерью, соратницей Шри Ауробиндо, в корне изменила его жизнь: «Мать покорила меня», — вспоминает автор. Он полностью отдает себя служению Матери. Шри Ауробиндо он посвящает свою первую работу — «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания», а затем и вторую книгу, написанную в том же духе, — «На пути к сверхчеловечеству».

В течение девятнадцати лет он находился рядом с Матерью (это она дала ему имя Сатпрем, т.е. «тот, кто умеет истинно любить»), став ее доверенным лицом и свидетелем личных бесед, им записанных (впоследствии из них был составлен интереснейший документ в 13-ти томах — «Агенда Матери. Хроника супраментального воздействия на Землю»). Длительное общение с нею дало толчок к написанию трилогии о Матери (1. «Божественный материализм»; 2. «Новый вид»; 3. «Мутация смерти»), а затем художественной повести «Гринго», действие которой разворачивается в джунглях, и, наконец, последней работы: «Разум клеток», в которой представлена суть открытия Матери: изменение генетической программы и иное, новое видение смерти.

В настоящее время Сатпрем живет, не поддерживая активных социальных контактов, не занимается общественной и литературной деятельностью, полностью посвятив себя продолжению работы, начатой Шри Ауробиндо и Матерью.

В понедельник 9 апреля 2007 года Сатпрем оставил свое тело. Ему было 84 года.




Книги Сатпрема

Телом земли или Саньясин (скачать книгу)

Шри Ауробиндо или Путешествие сознания (скачать книгу)

Разум клеток (скачать книгу)

Бунт Земли (скачать книгу)

Мать, или Божественный Материализм, книга I (скачать книгу)

Мать, или Новый вид, книга II (скачать книгу)

Мать, или Мутация Смерти, книга III (скачать книгу)

Мое пылающее сердце

Эволюция II

Жизнь Без Смерти (скачать книгу)

Гринго (скачать книгу)

На пути к Сверхчеловечеству (скачать книгу)

Сказочный ключ (скачать книгу)

Трагедия Земли (скачать книгу)

Неандерталец наблюдает (скачать книгу)

Великий смысл

Шри Ауробиндо и будущее Земли

Заметки Апокалипсиса", Книга I (скачать книгу)

Сатпрем «СРЕДНИЕ ВЕКА НАУКИ»

Если виду не удается обрести смысл своего существования, он умирает или саморазрушается.

Мы считаем себя французами, китайцами или русскими, белыми или черными, но это наше первое заблуждение. Мы считаем себя христианами, гедонистами или мусульманами и еще не знаю кем, но это наше второе заблуждение. Мы считаем себя учеными и теми, кто открывает звезды, и теми, кто использует все другие виды, но это наше третье заблуждение. Мы поглощаем все. Но кто поглощает что? Мы знаем все. Но кто знает что?

За средними веками религии следуют средние века науки. И мы не знаем, какие из них хуже.

Однако, это просто и очень сложно. Эволюция вида не укладывается в то, что он сам о себе думает, хотя способность мыслить может нам помочь ускорить шаг и обрести смысл. Эволюция видов совершается в теле, что является очевидным в течение уже четырехсот миллионов лет. Когда речь идет о том, чтобы от акулы перейти к тюленю, лежащему на своей льдине, мало значения имеет то, какая это рыба: желтая, белая или черная, или даже, может быть, ученая рыба, потому что в любом случае — это рыбья наука и к тому же уже устаревшая.

Но посмотрим! Назовем себя учеными. Мы живем под звездами, ходим на двух ногах, у нас даже есть телескопы и микроскопы, и мы можем все сосчитать, вплоть до числа атомов, из которых мы состоим. Вполне серьезно, мы можем сказать, что кристаллик соли состоит из миллиарда миллиардов атомов.

Но это — ложь, мы живем не под звездами и даже не в атомной бухгалтерии, мы живем в смерти. Наша наука — это наука о смерти, так же как и наша теология. Первое дело эволюции, фундаментальное дело жизни — это смерть. Мы видим все, мы знаем все, и мы чувствуем все сквозь Стену смерти, так же как рыба — сквозь пленку воды. Самое большое мошенничество думающих людей состоит в том, что они когда-то назвали "жизнью". Это самое сенсационно неправильное название за всю историю. Нельзя сказать даже о симбиозе жизни и смерти, потому что подобная жизнь есть не что иное, как смерть. Это — некробиоз.

Не имея смелости прямо посмотреть на этот простейший, первостепенный факт эволюции, мы хватаемся за все обманные значения и обманные способы.

А это просто бросается нам в глаза.

Человек из пещеры Ласко жил уже четырнадцать тысяч лет назад, а мы до сих пор не смогли разгадать нашу человеческую тайну.

Какие же окольные тропы вели нас?

Речь идет о том, чтобы найти пролом в стене, такое место в теле, где есть возможность сделать следующий шаг к новому виду или где есть ближайший вид. Но, прежде всего, в каком направлении искать? Дело, наверное, состоит не в том, чтобы заниматься усовершенствованием наших мозговых извилин или других наших устройств, так же как оно не заключалось в том, чтобы улучшить качество плавников акулы при переходе к земноводным.

Земноводные — это те, кто "живут по обе стороны" (или те, кто умирают на той и на другой стороне), кому как больше нравится. Мы — ни капельки не земноводные: мы живем только с одной стороны и именно со стороны смерти. Мы ничего не можем узнать ни о Земле, ни о планетах, ни о звездах, не сказав о самих себе, как о "стороне смерти". Мы никогда не сможем сказать: "А что же там по ту сторону Стены?", не оставив позади себя труп.

Посмотрим, по ту сторону Стены, есть ли там "чистое сознание" или ящик на кладбище? Посмотрим, где она еще эта ваша стена? Мы никогда не видели ее в наши микроскопы! Мы видели сердечных и туберкулезных больных, сплющенные энцифалограммы и попавших под машину, а потом мы видели скелеты в... ящиках. Но ваша стена, где она? Еще увидим.

Но мы ничего не видим, во всяком случае, не больше, чем рыбы в своем океаническом бокале. Мы покончили со всеми "условностями жизни", не заметив, что это — условности смерти. Мы говорим: "За пределами такого-то числа градусов — смерть, за пределами такого-то атмосферного давления — смерть, за пределами такого-то количества кислорода — смерть". Мы никогда не устанем перечислять все эти "за пределами жизни", потому что все они являются "за пределами смерти" и стенами нашей тюрьмы, внутри которой мы не так уж и плохо себя чувствуем, но не так уж и хорошо через некоторое время.

Но это — ложь.

Очень скоро может оказаться, что этот простейший первостепенный факт эволюции даст нам также ключ к следующему шагу эволюции, или, говоря словами Шри Ауробиндо, "Новой эволюции", которая ничего общего не будет иметь с эволюцией Ламарка или Дарвина, но будет зарей первой жизни на Земле, некробиозом, лишенным своего ложного наименования.

Большой перелом в стене эволюции.

Слабость вида не есть лучший способ перехода к чему-то другому.

Следующий вид не есть "улучшенный" предыдущий. Это не что-то, что можно прибавить, как плавники, лапы, крылья или новые мозговые извилины. Это что-то, что выходит из них, есть именно то, что несет смерть всем другим видам. Первородный кокон, который покрывает все и все разлагает.

Нет "сверхчеловека", есть другой человек или, может быть, первый человек, потому что до сих пор были только смертные животные, снабженные более или менее искусным интеллектом для того, чтобы так или иначе пытаться избежать своей печальной участи.

Нам не могут помочь ни низкие материи, ни вершины духа, но то, что находится внутри тела, так глубоко внутри, что пришлось бы, может быть, дойти до тех времен, когда еще не было ни троглодитов, ни литосферы. Мы не ожидаем ничего "сверхземного", но восхитительную могущественную тайну земного неведомого.

Итак, наконец, у нас есть цель: наша смертельная уязвимость и есть тот первый шаг, который поможет нам вырвать ключ.

И так очевидно — мы можем немного пофилософствовать: водяной философией, потом земноводной — что ничто не может существовать во Вселенной, кроме радости.

Созидание или "способ существования" во имя смерти, ад и страдание — все это бессмыслица, если не сказать так, как говорили бедные гладиаторы на римских аренах: "Да здравствует Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя".

И кажется столь же очевидным, что это тело животного, сотворенное эволюцией и сфабрикованное смертью, великим множеством смертей, не несет в себе другого доступного разуму смысла, кроме как найти тайну бессмертия и обрести радостный смех в теле избавившегося от смерти.

Это — великий эволюционный вызов и следующий шаг вида.

Духовники и ученые ввели нас в заблуждение.

И наука, и религия сделали нас калеками, если не сказать тупицами, с помощью наших собственных средств и нашей собственной эволюционной тайны: одни, отсылая нас за ней на небо, другие — к утилитарной механике. Мы не ученые, мы калеки. И разве мы только "люди"? У нас есть телефоны, телеграммы, самолеты, и я не знаю, что еще: все возможные способы, чтобы сгинуть в тюрьме, тщательно расфасованными и запертыми на засов — все, что нужно для того, чтобы избавить нас от поисков ключа.

А потом еще медицина, предоставляющая нам все средства, с помощью которых мы можем успешно умереть.

Но жизнь. Где она?

Отрывок сборника эссе
"Бунт Земли"