Излечение архонта (5)

... И, как это ни заезженно, быть может, звучит, в этом процессе видится особое место российского этноса.
Именно тут, видится возможность наиболее целостной интеграции предыдущих эпох и в принципе - проявление новой духовной основы времени Водолея.

Несколько слов, пожалуй, нужно уделить самому понятию "российский этнос".

Этнос гораздо шире идей национальности, родового единства, с одной стороны и в тоже время он не равен единству идеологическому, просто волевому, основанному лишь на ментальном импульсе или рациональном порыве. Природа этноса корениться в единстве архетипических образов, образующих нечто вроде смысловых зон в ноосферном плане. Возможно, тут уместно вспомнить термин "затомис", который использует Д. Андреев в "Розе мира":

Вершины метакультур, называемые затомисами, до некоторой степени совпадают с географическими контурами соответствующих культурных зон Энрофа. Пространство всех затомисов четырехмерно, но каждый из них отличается свойственным только ему числом временных координат. Материальность этой сакуалы сотворена одной из ангельских иерархий – Господствами; сами же затомисы медленно строятся совместными усилиями иерархий, героев, гениев, праведников и широчайших, способных к творчеству народных множеств, пока сверхнарод, их выдвинувший, продолжает свое становление в истории, – и позже, когда его исторический путь завершается и миллионы его бессмертных монад продолжают свое восхождение от одной высоты мирового познания и творчества к другой.

Этнос, таким образом, характеризуется ощутимой общностью символического пространства, хотя, конечно, может включать в себя разные народы, религиозные системы, государства и т.д.

Инициация человека в этнос в принципе случается во время рождения человека, хотя и не обуславливает его окончательно. Переход в другой этнос, в общем-то, возможен во время жизни, хотя и предполагает ощутимые усилия человека.

Это не просто выучить другой язык, перекреститься и переехать в другую страну. Это инициировать себя в систему иную систему образов. И потому - далеко не каждая эмиграция предполагает смену этнической принадлежности. Чаще всего человек в ситуации перехода застревает где-то между этносами, продолжая обращаться к образам своего детства.

Исходя из такого понимания термина "российский этнос", мы говорим, разумеется, не о русской нации как таковой, а о том, кем считают себя люди, к каким смысловым схемам адресуются. Этнос несравненно шире нации и поэтому национальное самоопределение имеет подчинённую к этносу роль. Эти роли могут так же и противоречить друг другу в некоторых смыслах.

И, при всей неоднозначности протекающих исторических процессов почти невозможно отрицать, что где-то между Польшей и Монголией, между Белым и Чёрным морями существует некоторая особая общность людей. И тут коммунисты не врали, вводя термин "советский народ", поскольку за ним была какая-то глубинная правда о наличии в этих краях цивилизации особого типа.

И не так уж мало замечательных умов разных столетий пытались определить смысл и особенности этой цивилизации. Опять же, из истории мы знаем, что были и иные взгляды, предлагающие, к примеру, осмыслять весь этот русский мир чем - то вроде гнилого сарая на задворках Западной Европы. Мы не будем спорить, мы просто будем исходить из другой парадигмы.

В наших рассуждениях мы таки предполагаем, что в существовании этого огромного пространства и народов на нём есть некий особый смысл.

И даже в более менее обозримом прошлом, в той его части, что хоть как-то может быть подкреплено общепринятыми фактами, мы можем заметить, что формально наш мир многократно переосмыслял природу своей религиозности . И целый ряд исследователей указывают на это, хоть и предлагают разные классификации. Попробуем обобщить и слегка переосмыслить оные.

Что же мы можем выделить?

1.
Наверное, опираясь на указания индийских вед, на родство языков, на одинаковые названия рек, озёр, на русском севере и в Индии, на некоторые уже довольно показательные исследования предположительного нахождения Гиперборейской цивилизации, на явно не случайную схожесть узоров и проч. говорить об этапе существования некого духовного северного центра.
Тут можно спорить о датировках, о том, насколько сегодняшние народы, населяющие территории российского суперэтноса связаны с той древней точкой отсчёта. Но - так или иначе - отрицать многие признаки родства довольно сложно.
В целом, вероятнее всего, мы можем говорить о ведической устной традиции того периода.

2.

Можно выделить в отдельный, второй период эволюции религиозного сознания, время распада прежней единой культуры и обособления традиции, разделения единой реки на более узкие рукава. Это время, когда народы, населяющие наши территории, уже утратили единство развития с теми, кто, скажем, ушёл в Индию. В это время этнос по-прежнему руководствовался принципом устной передачи мистического опыта и знания.

Как таковая идея устной и минимально формализованной Традиции - свидетельство её глубины и силы, а не какой-либо незрелости.

Нужно понимать, что мы изучаем мир с другой точкой отсчёта, когда, к примеру, излишки производства, т.е. то, что потом назовут прибавочной стоимостью и опорой прогресса, рассматривались совершенно иным образом. Излишки надлежало пожертвовать Богам, съесть на пиру, отдать нуждающимся - но никак не накопить. Знание о том, что отдавать выгоднее, поскольку только отдавание обеспечивает гармоничное существование в мире - было свойством сознания людей того времени.

И это была, в общем-то, весьма практическая идея, поскольку именно процессы обмена - потока энергии и обеспечивали людей всем необходимым. Духовное знание в принципе не подлежало фиксации, поскольку являлось результатом общения с Природой, с Вечным небом - т.е. с тем, что само по себе отрицает всякую статику.

Весьма вероятно, что в это время как таковая письменность существовала, упоминания о чертах и резах славян можно найти в летописях других народов. Но духовная традиция не подлежала такой фиксации в принципе.

3.

Третьим этапом, можно считать время становления государств и попытки приспособить разнообразные пантеоны богов к делам практическим.

Например, нужно было как-то подписывать клятвы при заключении договором. И с той же Византией князья подписываются то вместе с Перуном, то с Велесом, то вместе с двумя богами сразу, то и вовсе без них. И когда кн. Владимир предпринимает заметные усилия к формированию единого пантеона Богов, они едва ли не сами противятся такому своему огосударствлению и инвентаризации. Государству была нужна иная идеологическая константа, более удобная хотя бы потому, что у неё была написанная текстовая основа - Библия.

Так, конечно, было удобнее строить формальные общественные структуры.

4.

И потому дневной религиозной культурой становится Византийское Православие. Этот четвёртый этап не предполагал, кстати сказать, особых посягательств на мистический опыт ночной культуры, а потому термин "двоеверие" кажется лишь отчасти уместным.

Правильнее сказать, что мистическая религиозная природа этноса на этом этапе не менялась. Православный византизм представлял собой идеологическую, а не мистическую часть жизни.

И именно поэтому мы не находим никакого особенного яростного сопротивления христианизации в тот период. Ибо христианство - инициатива светской власти, а потому дело к родным богам мало относимое. При этом сама христианская культура творится на этом этапе по византийскому образцу.

5.

Пятым этапом, наверное, стоит считать эпоху "под монголами". И это очень важный этап, почти на двести лет обеспечивший свободное развитие религиозного сознания на Руси.

В рассуждениях на эти темы А. Дугин особо подчёркивает то обстоятельство, что одним из важнейших принципов империи Чингисхана бала абсолютная терпимость к формам религиозности покорённых народов. А это значит, что у нас было почти двести лет на интеграцию христианской мифологии в мистический опыт предыдущих эпох.

Да, было властное давление на родную веру, но это скорее было вдавливание христианской мифологии в ведическую матрицу, в славянский календарь, в сам опыт отправления обрядов и проч.

Это именно с тех времён, к примеру, устанавливается традиция покаяния не священнику, а матери-земле. В более поздний период христианское священство будет искоренять подобные смешения, но эти мистические связи сохранились до наших дней.

Кто сказал: "Всё сгорело дотла,
Больше в землю не бросите семя!"?
Кто сказал, что Земля умерла?
Нет, она затаилась на время.

Материнства не взять у Земли,
Не отнять, как не вычерпать моря.
Кто поверил, что Землю сожгли?
Нет, она почернела от горя.
(В. Высоцкий)

Известно, к примеру, множество примеров интеграции образа Земли и Богородицы:

В русских духовных стихах не раз сопоставляются три матери: Матерь Божия, мать, которая дала человеку жизнь в муках, и Мать-Земля. Грехом было оскорблять землю. Во время битвы на Куликовом поле земля плачет по детям своим - русским и татарам. У Достоевского Соня Мармеладова говорит Раскольникову: "стань на перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: я убил". И Раскольников целует землю "с наслаждением и счастьем". Алеша Карамазов целовал землю и обещал любить ее "целую вечность". Хромоножка говорит: "богородица - великая мать сыра земля есть, и великая в том для человека заключается радость". Конечно, такое отождествление не православно-канонично. Но в православии многое связывает Богоматерь с тварью. В акафисте поется, что Она "всех стихий земных и небесных освящение". "О Тебе радуется, Богородица, всякая тварь".
(И. Шафаревич)

Однако, кажется, что в отличие от цитируемых выше исследователей вернее говорить не о том, что на этом этапе христианство как-то отчасти впитало языческие признаки, а о том, что более ранняя родноверческая традиция пошла по пути восприятия внешнего христианского опыта.

Это очень важный момент, который, так или иначе, прослеживается и до наших дней.

Мифологическое сознание не стало христианским, оно наоборот, в общем-то восприняло некий внешний христианский обряд, но по-сути не затронуло бессознательную мифологию ведического типа, в которой целостность человека и природы отлилось в особый мистический характер исповедания веры, в важнейший культ Богородицы и т.д.

Ведь когда позже, хлысты начнут служить свои обряды, где наряду с Христом будет служить Мать-Богородица, это не будет чем-то особо новым. Скорее это было логичным продолжением тех процессов вдавливания христианства в родную веру.

6.

Следующий период - религия Московского царства, когда этнос осознал свою особую роль, выраженную в уникальной концепции "Москва - третий Рим", которая для нас важна, самим фактом осознания мистической особой роли освободившегося от монголов народа. Монголы, кстати сказать, сыграли важную роль прикрытия от давления католического Рима, который не смог христианизировать нас по своему образцу. Мы же христианизировались по матрице Голубиных книг, когда единение сил природных со Христом - просто факт, который никак не обойти. Вот несколько строф для примера:

У нас белый свет от свята духа,
Самаво Христа, царя нибесныва;
Сонца красныя от лица божьива
Самаво Христа, царя небесныва;
Млад-светел месяц от грудей божиих
Самаво Христа, царя небесныва;
Ночь темныя от волос божиих
Самаво Христа, царя небесныва;
Зори утренни от риз божиих
Самаво Христа, царя небесныва;
Звезды частый от очей божиих
Самаво Христа, царя небесныва;
Буен ветер от дыхания божьего
Самаво Христа, царя небесныва;
Дробен дожжик из слез божиих
Самаво Христа, царя небесныва.

В сущности, на этапе Московского царства, когда Русь обретает своего патриарха и идеологически расходится с Византией, когда во многом сливаются ветви родовых традиций и календарного коло с мифологией христианской, мы говорим опять совсем об иной религии. Это христианство и христианство эпохи Владимира едва ли бы вообще узнали друг друга.

В это время родная вера часто проявляется и через скоморошество, которое фактически признаётся за вполне самостоятельную форму мистического опыта.

А.М.Панченко называет скоморохов "иереями смеха". Действительно, в ряде ситуаций они как бы делили роль с православным клиром. Например, бракосочетание начиналось с венчания в церкви, а заканчивалось брачным пиром, не обходившимся без скоморохов. Стоглавый собор 1551 г. воспрещает скоморохам лишь присутствие в церкви и не упоминает о свадебном пире. Вообще, пиры и братчины имели ритуальный оттенок. И, с одной стороны, необходимой их частью были скоморохи, а с другой - отлучение от церкви лишало права участия в них. В фольклоре скоморохов часто называли "святыми" - конечно, не в христианском смысле, а как признание некоторой их магической, ритуальной роли. А.М. Панченко приводит пример повести "О некоем купце лихоимце", где скоморох спускается в преисподнюю и помогает спасти душу купца-лихоимца. То есть здесь скоморох играет роль шамана. Согласно А.М. Панченко, духовные ценности человека древней Руси составляли строго иерархическую структуру. На верху иерархии находилось спасение души, благочестие, нравственные заслуги, а ниже располагалось то, что связано с материальным миром и телесными страстями.

Конечно, всё было не столь гладко, столкновения и даже вражда ветвей была частью религиозного самосознания, но всё же - это вполне самостоятельная форма религиозности.

Надо понимать, что мы сейчас не заняты историческими исследованиями, формат наших заметок - куда более беглый, где-то даже поверхностный. В этом обзоре этапов религиозности российского этноса нам лишь важно увидеть, что как таковой какой-то одной православной веры у нас и не было-то никогда. Мы многократно меняли различные мистические системы, процессы были далеко не гладкими и совсем далёкими от какого-то идеала единой веры православной, о которой сейчас говорит РПЦ.

Православие вообще термин этимологически славянский, что-то в названии явно есть от русских имён, от земли, от времён далеко не христианских.

7.
И такое положение дел не могло не вылиться в трагический раскол, когда реформация Никона попыталась установить-таки христианство в западном понимании. И по сути дела, следующий этап возвещал опять о новой религии. По нашим подсчётам - это уже седьмая смена...

(продолжение следует)