Священные рощи Мари

Священных рощ в республике много — когда едешь по дорогам Марий Эл, постоянно видишь их то с одной, то с другой стороны. Кюсото стоят чаще, чем православные церкви в среднерусских областях.

Священная
Роща в Мари Эл

Московиты
долго крестили и славянизировали финно-угров:
эрзю, коми, удмуртов, карел и все они
вступили в тесный контакт с Москвой, и стали
неотъемлемой её частью. Они усвоили
христианскую религию и язык колонизаторов.
И лишь один из этих народов до конца так и не
покорился московитам — это были луговые
марийцы.

После
взятия Москвой Казани они сопротивлялись
едва ли не дольше, чем сами булгары. Бежали в
Уральские горы, как спустя сто лет
староверы. Для марийцев язычников
московская христианская культура была
враждебна и чужеродна, и благодаря своему
упорству в "отторжении" они сохранили
множество собственных  уникальных черт.
В марийских деревнях до сих пор некоторые
старики ходят в народных костюмах, до 20-30-х
годов были живы традиции, утраченные к тому
времени финно-уграми почти повсеместно. Но
главное — и в 21-й век марийцы вступили язычниками.
Точнее, сами они определение "язычество"
не признают и очень обижаются, и религия их
называется Марийской
Традиционной Религией или "Чимари".
И почти нигде более в Европе в
наше время не увидеть настоящих, не
прерывавшихся никогда исконных молений
Родным Богам в Священных рощах....

Типичная
Священная роща,
или Кюсото — круглая,
чистая, старая. В Марий Эл таких осталось
около 500, и когда едешь по дорогам
республики, постоянно видишь их — в Марий
Эл Кюсото встречаются гораздо чаще, чем
православные церкви. В таких рощах
молятся высшим богам — Кугу-Юмо, Мланде-Ава
и другим.



Были и более простые молельни — тошто-кереметы,
то есть алтари низших духов, кереметей.
Кереметь — это по сути "нечисть", "нежить",
слуги темного бога Керемета. Не знаю,
уцелели ли такие молельни в республике, но
одну можно увидеть в музее:

Тошто-кереметь



А в домах многие марийцы вместо икон
держали деревянных богов:

Впрочем,
чаще не "вместо", а "вместе" —
насильственная христианизация дала о себе
знать,  лишь 10-15% марийцев являются
чистыми чимари, при этом около 60% — двоеверы.
В свое время под угрозой расправы марийцы
формально принимали христианство,
формально ходили в церковь, но при этом
совершали обряды в Священных рощах. Со
временем двоеверы пришли к выводу, что Кугу-Юмо
и Бог Единый — это одно и то же, только в
кюсото и церквях на него смотрят  "с
разных сторон". Чистых православных
среди марийцев немного, а также есть
некоторое количество мусульман (результат
контактов с татарами).



Ряженые на колядование:

Особую
роль в двоеверии сыграла секта Кугу-Сорта,
существовавшая в конце 19 века. Название это
переводится как "Большая Свеча", и
представители этой секты совершили попытку
соединить христианство с чимари — то есть
как бы создать особый вид христианства. Они
чтили и Бога Единого, и Кугу-Юмо, отказались
от жертвоприношений, заменив их сжиганием
хлеба, и главным элементом их молебна была
огромная свеча (до пуда весом) с несколькими
фетилями, которую они зажигали и у которой
молились. Здесь о Кугу-Сорта
можно
прочесть подробнее. Однако объединения
конфессий не произошло — пришли коммунисты
и разогнали всех... 

Молебен Кугу-Сорта.

Уникальной
была и народная, сельская культура марийцев.
Например, нас несказанно потряс следующий
сюжет — девушка, трубящая в трубу.

Что
это была за труба и для чего в нее трубили? Оказалось,
долгое время существовал обычай: когда
девушке пора было выходить замуж, она
трубила в специальную трубу, голос которой
был хорошо узнаваем — и во всех окрестных
деревнях знали: появилась новая невеста. Я
не знаю аналогов этого обычая (сейчас,
конечно, он не существует).

Однако
то, что можно увидеть в музее можно увидеть
в живую, в реальной жизни...

В
Марий Эл главное — не цветастые
новостройки Йошкар-Олы, и не Юринская
усадьба. Даже не Козьмодемьянск, если
считать Горномарийский район. Главное
достояние республики — это Священные рощи,
или, вернее, уникальная культура марийцев -
ведь в этих рощах все еще молятся древним
Родным Богам.



Храм марийцев — Священная
роща. О путешествии в такую Священную
рощу, где протекал туня-кумалтыш —
Всемирный молебен — расскажет сам Варандей,
московский краевед и путешественник:

Для
начала я расскажу о собственно Священных
рощах, или кюсото. В республике их
сохранилось около 500. Причина в том, что в
советское время Священные рощи были
низведены до просто участков леса, и были
отнесены к "особо ценным". Вырублено
было относительно немного Священных рощ,
зато в нашу эпоху на них часто зарятся "браконьеры" (или
не знаю, как это называется в лесной отрасли
— словом, те, кто рубит лес нелегально).
Такие выходки марийцы воспринимают как
целенаправленную кампанию по удушению веры
предков, но не стоит забывать, что и на
Дальнем Востоке точно так же вырубаются
заповедники.

Священных
рощ в республике много — когда едешь по
дорогам Марий Эл, постоянно видишь их то с
одной, то с другой стороны. Кюсото стоят
чаще, чем православные церкви в
среднерусских областях.

 Располагаются такие рощи обычно
скоплениями, причем образуют определенные
фигуры: если соединить рощи прямыми линиями,
чаще всего возникнет геометрическая фигура
или древняя руна. В каждой роще молиться
можно только 1 раз в год, причем
молебны всегда совершаются при растущей
Луне — никогда при убывающей.



Вот  экскурсия в "отдыхающую" Священную
рощу:

Табличка
на входе — в роще всегда очень много
запретов:

Здесь
нельзя ломать ветки, убивать животных (не
жертвенных), жечь костры (опять же, не
ритуальные), справлять нужду, сюда
запрещено заходить женщинам в известный
период (во время месячных). Запрещено здесь,
естественно, и пьянство, и мусор — и надо
сказать, в рощах действительно
поразительная чистота.

 
Сердце
Священной рощи
—  Онапу, то есть дерево-алтарь,
дерево-канал, по которому проходит энергия
между людьми и Богами.

Сердце Священной рощи — Онапа

Как
мне объяснили, жрецы изначально выбирают
именно онапу, и в зависимости от его силы
очерчивают круг определенного диаметра —
этот круг и становится Священной рощей.
Изначально большинство рощ были внутри
лесных массивов, но леса свели, а кюсото
остались.

Вот,
собственно, и все, что удастся увидеть, если
ехать в Марий Эл, по Священным рощам,
наобум. Самое же интересное — это
собственно процесс молебна. Кого попало
марийцы на молебен не берут (тем более из-за
пределов республики). Место молебна марийцы
разглашать не любят, и только время его
всегда известно заранее — на определенной
фазе Луны.

Лично
я вел переговоры о том, чтобы посетить
молебен, с июня, да и найти тех, кто мне помог,
удалось скорее по счастливой случайности.
Молебны в Марий Эл проходят довольно часто,
в среднем каждые выходные, однако
наибольший интерес представлял молебен на
Чумбылатовом камне 4 июля и Всемирный
молебен (туня-кумалтыш) 5 октября. Первый я
посетить не смог, так как у меня уже были
билеты на Южный Урал, поэтому в итоге выбрал
посещение Всемирного молебна. Иерархия
молебнов довольно сложная, и Всемирный
молебен, где молятся не только за всех
марийцев, но и за всех людей мира, было
положено проводить раз в 10 лет. Однако с 1991
года, когда кончились гонения на веру, его
проводят ежегодно. Всегда в разных местах.



В этом году молебен проходил в деревне
Нурсола (70км от Йошкар-Олы по дороге на Сернур)
в Белой роще. Нас довезли туда на машине, и
вот что мы там увидели...



Вот она — собственно Белая роща, наиболее
крупная из всех окрестных рощ:

Где-то
я видел термин "Соборная кюсото". В таких
рощах, как эта, есть несколько онапу.

 
Постороннему человеку на молебен надо
ехать с сопровождением, так как в кюсото
много правил поведения, которые нарушать не
стоит. Есть места, куда нельзя заходить,
есть допустимые и недопустимые действия.
Меня в кюсото привела Ираида Степанова —
эту женщину в Марий Эл знают, в музее или
кюсото ссылка на нее не требовала
пояснений. Ираида представила меня жрецам (по-марийски
жрец называется "карт"), от которых я
уже получил указания, что делать можно, а
что нельзя.



Удалось мне поговорить с
Александром Таныгиным — верховным картом
марийской веры. Хотя я с ним говорил пять
минут, этот человек оставил неизгладимое
впечатление — настоящий жрец, почти что
настоящий маг. Он предупредил меня:

— Вот сюда человек с НТВ приезжал,
написал про нас грязь. Теперь нет его на
свете. Смотри, если и ты про нас грязь
напишешь — я тебя на том свете найду!



Естественно, он имел в виду не расправу, а
божью кару. Увы, у Таныгина были все
основания так сказать. Журналисты о
происходящем в Марий Эл пишут или в духе "Вот,
посмотрите кого наша преступная пиратская
людоедская власть угнетает!", или в духе
"Вот посмотрите, какое темное варварство
в нашу эпоху!". И все же журналисты на
молебне тоже присутствовали: съемочная
группа с республиканского ТВ, и загадочные
журналисты "Независимой газеты",
которых я так и не увидел.



Вход в рощу. Раньше можно было входить в
кюсото и выходить из него только через одни
ворота, но сейчас это не соблюдается. На
белом листочке — правила поведения в роще.
Главное условие — чистота души и тела. Сюда
нужно приходить, помывшись предварительно
в бане (душ тоже можно), и нельзя приходить с
"отрицательными мыслями" — как я понял,
под этим термином имеются в виду наши "7
смертных грехов".

У
Белой рощи мы высадились на рассвете, и
первое, что я услышал — доносящееся из-за
деревьев блеяние и гаканье. Первый этап
молебна — жертвоприношение. Приносят в
жертву животных: гусей, кур, коз, овец, а на
туня-кумалтыш — одного жеребца. Выбирают
животных не просто так: животное должно
подать определнный знак, что именно его
выбрали боги, повести себя определенным
образом. И в роще стояли длинные-длинные
очереди людей с гусями в мешках или
корзинах — преобладали именно гуси. Однако
жрецы в один голос запретили мне
фотографировать кровь, поэтому с этого
этапа фотографий не будет.

Само
по себе жертвоприношение — зрелище,
конечно же, не для слабонервных. Но если
разобраться, ничего дикого в этом нет. С
детства помню: когда я был ребенком и
отдыхал на даче под Пермью, моя бабушка (женщина
городская) держала там кур и свиней. Я видел,
как этих животных забивают и потрошат, а
потом ел их так же, как если бы мясо было
куплено в магазине. И это было абсолютно
нормально в сельской местности. Если мы
считаем варварством Священные рощи — что
же такое тогда скотобойни и птицефабрики?!



На самом же деле жертвоприношения в рощах
бывают 4 видов, и о них я расскажу подробнее.

 А вот как роща выглядит изнутри,
затянутая дымом жетвенных костров и паром
жертвенных котлов:

 
В
целом жертвоприношение животных
происходит так: их разделывают, и
несъедобные части (кости, перья, шкуры)
сжигают, а съедобные готовят. Ведь боги
питаются не плотью, а духом, и главное здесь
— дым и пар, который уходит к небесам.

Всего
в роще молились 5 богам. Главный жертвенник
в центре рощи принадлежал Тун
Ош Кугу-Юмо,
что означает Верховный
Белый Великий Бог.
То есть бог-творец, демиург.

Жертвенный
хлеб — в начале молебна. К концу нашего
пребывания в роще хлеба стало больше раза в
три.

У
северной опушки рощи располагался
жервтенник Курык-Кугыза — "Горного Старика".
Вокруг хвойные деревья, и онапу тут ель — Курык-Кугыз
считается кереметом, то есть темным
божеством, а таким богам молились у хвойных.

Жертвенный
хлеб и полотенца — третья форма
жертвоприношения. Жертвенник Курык-Кугыза
— ближайший к опушке:

С западной
стороны рощи располагался жертвенник Мер-Юмо
— бога-покровителя марийцев,
посредника между людьми и Кугу-Юмо.

Его
жервтенник был вторым по величине после
жертвенника Кугу-Юмо. Еще
два жертвенника располагались с восточной
стороны рощи: Шочын-Ава и Мланде-Ава.
"Ава" — значит, богиня.
Здесь молились о плодородии, о рождении и т.д.

Теперь 
собственно о 4-х формах жертвоприношения. О
жертвенных животных я уже рассказал:

Жертвенный
хлеб просто лежит весь молебен у алтаря, а
за молебном следует трапеза — и этот хлеб
тоже съедают. Очень красивые трехэтажные
блины, лепешки из творога — народная кухня.
Но попробовать их мы уже не успели — надо
было возвращаться в Йошкар-Олу, на поезд.

Обратите
внимание на свечи — их зажигают во время
молебна. Полагается самому слепить свечу
из воска (не из парафина), и естественно,
запрещается пользоваться церковными
свечами. Особенно красивы эти свечи на
ночных молебнах — такая традиция
существовала со времен покорения Казани (и
начала гонений на чимари), и закончилась
лишь в 1990-е, когда народ "вышел из тени". В
некоторых рощах (в частности,  Цепельской
— некогда главной роще горных марийцев) эта
традиция сохраняется.

Эта
еда  выглядела очень аппетитной и
вкусной. Это была НАСТОЯЩАЯ народная
кухня: ресторанов марийской кухни в Йошкар-Оле
нет, а если бы и были — это было бы
совершенно не то. Но мы не успели.
Жервтенная пища священна и неприкосновенна
до конца молебна. Хотя ближе к середине дня
многие ели и пили — но другую еду,
принесенную с собой для себя, а не для богов.
До конца моления эти блины и хлеб едят боги.



Еще одна очень странная традиция —
жертвенные полотенца. Человек должен
вышить такое сам и принести, и полотенца
просто висят у жертвенника. Потом их
возвращают владельцам. Однако марийская
вышивка — это очень красиво.

Четвертая
форма жервтоприношения меня сначала
несколько покоробила: в роще, напротив
жертвенника Кугу-Юмо, сидит особый жрец-казначей.

Он
читает молитву, и на марийском, и на русском,
когда оставляешь около него деньги.
Репутацию "меркантильных кю" имеют
обычно священники РПЦ, но у марийцев это
поставлено на поток даже в большей степени.
Однако для марийцев это нормально: ведь их
богам вообще приносятся жертвы Такое
жертвоприношение — наиболее простое и
доступное почти каждому.

А
так выглядит жрец, или по-марийски карт.
Фотография сделана с любезного разрешения
карта:

Одеты
карты бывают по-разному, общая черта —
войлочные шапки (у верховного карта
Таныгина такая шапка еще и красная). Вообще,
картов в Марий Эл не так много, учатся они
друг у друга, чаще всего передавая навыки по
наследству, из поколения в поколение. Для
картов моление гораздо обширнее, чем
действо в роще,  а кроме того, карт,
нарушающий законы чимари, рискует потерять
уважение и быть низложенным — хотя такое
бывает довольно редко.

Надо
рассказать и о "прихожанах" Священной
рощи. Такого рода моления собирают до 3000
человек, на этом молении было как минимум
несколько сотен.

Причем,
что поразило меня и обрадовало - сюда
приходят не только старики. Много людей
молодых, много городских. То есть старики,
конечно же, преобладают, но они преобладают
и в православных церквях. В кюсото
соотношения стара и млада примерно такое же,
как в церкви. А это значит — вера живет!





Но все же наиболее колоритные персонажи в
роще — бабушки, многие из которых носят
народные костюмы. Скажем, вот эта
очаровательная парочка:

Когда
жертвоприношение закончилось, а моление
еще не началось, люди здесь просто общались,
и я ходил, слушал разговоры, участвовал в
них. Я помню самых разных людей: артистку-марийку,
приехавшую сюда из Башкирии (где находится
вторая по величине марийская община),
старика-чимари, который много и
увлекательно рассказывал о жизни
марийского народа на его памяти, мальчика —
11-классника из деревни Тоншаева в
Шарангском районе Нижегородской области,
где он хочет возрождать марийскую веру,
министра сельского хозяйства республики
Марий Эл, съемочную группу из Йошкар-Олы   —
очаровательную журналистку и оператора,
которые взяли у меня короткое интервью,
хозяева крупнейших марийских сайтов,
которые вычислили меня через поиск по
блогам и уже ждали, карт, который объяснял
мне, что слово "икона" по-марийски
раскладывается на "ик она", т.е. "одна
доска", другой карт — добродушный,
веселый, которого я о чем-то расспрашивал...
Были здесь люди из Башкирии, из
Екатеринбурга — и только из Москвы было
нас двое. Общались и по-русски, и по-марийски,
но все же марийский язык здесь преобладал, и
"по умолчанию" обращались друг к другу
на марийском. Но и русским здесь все владели
свободно, никакого языкового барьера не
наблюдалось.



А за рощей простиралось поле, куда люди
выходили отдохнуть от шума и дыма,
погреться на солнышке. Около рощи был
сеновал, где я успел даже поспать с
фотоаппаратом в руке.

У
людей был праздник. Это не было похоже на
суровые и торжественные службы в
христианских храмах и мечетях: люди просто
пришли пообщаться с Богами, попросить их о
чем-то, что-то им отдать, о чем-то
договориться. И порой казалось, что под
сводами Белой рощи среди людей ходят
невидимыми для глаз Мланде-Ава, Мер-Юмо,
Шочын-Ава, сам Кугу-Юмо...

После
был сам молебен. Его текст каждый год
сочинялся заново. Зажигались свечи, люди
два часа молились, стоя на коленях, а за
молебном должна была быть трапеза — но мы
туда уже не успели. Туня-кумалтыщ
началось около 7 утра, а закончилось лишь в 6
вечера, и мы были вынуждены уехать раньше
времени — на поезд. Но молебен — лишь часть
того, что мы увидели. И может, это сами боги или
Сам Бог распорядились, что на молебне нам
присутствовать незачем и священную пишу
вкушать не стоит. 



Пейзажи вокруг. Марий Эл поражает еще и
своей чистотой — чистейший, сладкий воздух,
живые и здоровые деревья, прозрачная вода,
поразительное малое количество мусора. И
правда: для марийца чистота — неотъемлемая
часть его веры.

Мне
было искренне жаль прощаться с этой землей
и народом мари — спокойным,
доброжелательным, красивым и мудрым, немного
печальным.

И
еще раз хочу поблагодарить Ираиду
Степанову, без которой ничего этого я бы не
увидел. Может быть, я еще вернусь в Марий Эл
— например, увидеть моление на
Чумбылатовом камне…

И
последнее: если я все же написал что-то не то,
то вовсе не от враждебности, а просто по
ошибке. Ведь очень много из того, что
происходило здесь, не описано в научных книгах,
а моя память склонна давать ошибки.

АВТОР
МАТЕРИАЛА
ВАРАНДЕЙ, московский
краевед и путешественник.