Маленькие трагедии - "Моцарт и Сальери"

2 Grateful: завидую в очередной раз четкости мышления :)

Попробую так же структурировать свои мысли, имея в виду общий посыл всего пушкинского цикла.

Общая для всех "маленьких трагедий" оппозиция может быть сформулирована как "Свобода (личность, творчество) — Правило (закон, ремесло)". В реальной жизни эти две стихии постоянно взаимодействуют, дополняют друг друга и так или иначе проявлены в каждом человеческом поступке. Но Пушкина интересует крайняя ситуация, когда они разведены по разные стороны барьера, когда каждая из них берет на себя чистую функцию действия или противодействия, в зависимости от конкретного сюжета. Этот поединок-сближение можно назвать основным конфликтом всего цикла, а исходную оппозиццию рассматривать как ведущее ПО.

Вводное - "Скупой рыцарь". В топике по этой теме я анализировал сюжет с точки зрения Альбера, но, как Вы, Олег, и сказали, в контексте цикла очень интересным может быть анализ действия отца-барона. Ведь тогда главным будет то, что барон не может продолжать копить массу (в этом его задача). Мир так или иначе расшатает его, сдвинет с мертвой точки, а если не получится - уничтожит, как и происходит в финале. Итак: чистый статичный закон по Пушкину невозможен. В этом проявляется несостоятелность трагедии как жанра и видится надежда на выведение героя (Альбера) из трагического тупика, о чем я уже писал. Тогда концовка должна восприниматься как оптимистическая: Свобода возможна и основная задача героя: быть свободным, определена, хотя и не реализована в рамках конкретной пьесы.

"Моцарт и Сальери". Моцарт - самая невинная инкарнация "Существа свободы". Чтобы не повторяться, напишу только, что Сальери обозначает границу, за которую Моцарт ступить не может, поскольку видит он только себя и все меряет своей меркой, не оценивая ничего по-настоящему. Чтобы описать это состояние можно обратиться к тексту следующей пьесы, это ведь сюжет, возможно, лучшей и самой мрачной оперы исторического Моцарта. Там всемогущество гения преломляется во вседозволенность ловеласа, а любовь к искусству низводится до любви к наслаждениям. Возмездие, ощущаемое Моцартом бессознательно, персонифицируется в виде Командора, карающего святотатство. Характерно, что (настоящие) грехи Дона Жуана полностью рифмуются с (вымышленными) грехами Моцарта, которые приписывает ему Сальери.

Структура тогда будет похожа на ту, что предлагает Grateful, но хочется точнее понять задачу Моцарта. Как Сальери отстаивает свое право ремесленника, Моцарт желает убедиться в своем праве оставаться беспечным гением. Раскрывая, можно сказать, что он приходит за подтверждением любви. Парадокс в том, что именно Сальери с его твердостью может дать такое подтверждение и он же не может не убить Моцарта, пусть даже не в буквальном, а в метафорическом смысле.

Все. О Дон Жуане писать рано, так что смиренно жду разбора. Прошу прощения, коллеги, за многословность.

Сложное для разбора произведение, не уверена в соих выводах, но у меня получилось так:
Вообще весь конфликт строится на противопоставлении живущего и творящего "от ума" Сальери и - настоящего творца Моцарта.
Исходное событие – весь первый монолог Сальери.
"Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений — не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан —
А озаряет голову безумца" - Сальери не может вынести, что гений послан не за труды, что Моцарт не "поверяя алгеброй гармонию" пишет гениальную музыку.

Вводное событие - первый визит Моцарта. Конфликт обозначается четче - "Ты, Моцарт, недостоин сам себя.
"
Опять же интересноый момент - Сальери прогоняет старика, а Моцарт - "Постой же: вот тебе,
Пей за мое здоровье".

Основное событие – мне кажется, что точка невозврата для Сальери, когда он решает отравить Моцарта. Его задача - восстановить справедливость, свое душевное равновесие, которое Моцарт - гений "просто так" откровенно нарушает.

Кульминация – Сальери бросает яд в стакан Моцарта. "Постой, постой!.. Ты выпил... без меня?" Эта реплика вызывает удивление, как будто Сальери сам не до конца уверен, хочет ли отравить Моцарта. Возможно, в этом Пушкин проявляет единство противоположностей, заданных в произведении? Аналитика, ум - являясь противоположностью творческому порыву, тяготеют к единению с ним?

Финальное событие – заключительный монолог Сальери.

Иногда мне кажется, что Сальери действительно просто завидует (он кстати сам об этом говорит), а все эти умствования (опять же очень в духе Сальери) - просто, чтобы оправдать себя же в собственных глазах: ))) Хотя, Олег где-то писал в своих постах, что зависть тут не причем, так что я наверно всё же неправа: )

Если попробовать смоделировать ситуацию Моцарта для себя, Черный Человек появится рано или поздно. Не обязательно воображать себя гением, любая полная свобода. Простая аналогия - те поверхности предметов, по которым мы "путешествовали" в начале наших занятий в "Гнозисе" и то чувство тревоги, которое мешало и мешает до сих пор полностью отдаваться этому переживанию. Это рассудочный страх смерти, только в случае Моцарта пережитый человеком, не привыкшим рассуждать, оттого принимающий вид страшной тайны. У Сальери все выглядит более трезво, но импульс тот же самый.

По-моему тут достаточно просто: "душа" (принцип свободы), предоставленная самой себе испытывает тревогу. Это свойство заставляет ее искать подтверждение своей значимости, она не самодостаточна. А покой и уверенность ей может дать только "разум" (принцип правила). Так что Моцарт и Сальери действительно нужны друг другу. Конфликт в том, что здесь они, мучаясь от этой потребности, не делают ни шага по направлению друг к другу, вернее, Моцарт делает этот шаг, но уже умирая, отчасти об этом его прощальный монолог.

Исходное событие в "Моцарте и Сальери", мне кажется, это флакон с ядом в кармане Сальери: "Вот он, последний дар моей Изоры..." Т.е. когда-то давно умирающая возлюбленная подарила Сальери флакон с ядом (явная рифма со "Скупым рыцарем": флакон с ядом, оставшийся без применения в первой трагедии, перекочевал в карман Сальери). Кстати, сам факт подобного подарка довольно примечателен. Вспоминается страдающий склерозом Кот Василий из "Понедельника" Стругацких (тоже, кстати, пушкинский герой)который таким вот образом рассказывал сказочку: "НУ, потом, конечно, каленая стрела, все три головы долой, Иван, сами понимаете, дурак, вынимает три сердца и привозит их, кретин, домой матери. Хорош подарочек!"- кот сардонически рассмеялся. Вот и мне хочется воскликнуть нечто подобное и сардонически рассмеяться, когда я представляю, как умирающая да,а притягивает возлюбленному флакон и говорит: "Ну, теперь тебе ведь тоже жить незачем, верно?.." Или что-то в этом духе. Это было бы смешно и нелепо, если бы Пушкин не имел особых оснований именно так обьяснить наличие яда у Сальери. Но об этом потом.

Вводное событие - "Ты, Моцарт, недостоин сам себя".
Это - декларация своего ПРАВА и даже ОБЯЗАННОСТИ устранить Моцарта как помаху и угрозу жреческому клану "служителей музыки. Сальери, лишенный музыкального дара, воспринимает творчество как таинство, доступное только через тяжелый труд, послушничество, отречение от всех благ земных (он, бедный, не пил - не ел сутками, сочиняя музыку), короче, ЖЕСТКАЯ ДОСЦИПЛИНА и подчинение дисциплине, правилам, порядку. Сальери готов простить талант Глюку и Пуччини, т.к. они тоже живут "по правилам", относятся к музыке как к "высокому служению" и воспринимают себя как истинных "жрецов, служителей музыки".
Моцарту же не нужно трудом и потом постигать "глубокие, пленительные тайны". Ему не нужно поститься и умерщвлять плоть в поисках вдохновения: он - носитель ОТКРОВЕНИЯ. На него снизошел Дух, и ему совершенно чуждо отношение к музыке как к священному храму: он там ЖИВЕТ, он знает там каждый камень как свою ладонь. Именно поэтому он может с юмором относиться к своей музыке, получать удовольствие от искореженной мелодии в исполнении слепого скрипача и т.п. Почему бы и нет? Для него творчество естественно как дыхание, а это не имеет ничего общего со СЛУЖЕНИЕМ и т.п.
Короче, как только Сальери привозглашает, что Моцарт недостоин САМ СЕБЯ (т.е., конечно, своего дара), убийство становится неизбежным.

Основное событие: 1. "Ты, Моцарт, бог и сам того не знаешь.
Я знаю, я!.."
Сальери идет на убийство бога, как Иуда на предательство Христа, из "идейных соображений", из зависти и, конечно, ради выгоды. Пирушка двух друзей приобретает характер "последней вечери", тем более, что Моцарт, подобно Христу, предчувствует, что его ожидает ("один из вас предаст меня"). Рассказ о "черном человеке" - предостережение Сальери, хотя Моцарт, возможно, не осознает этого. Как всегда, Моцарт - голос Бога, через него с Сальери говорит Провидение. Как в музыке, так, теперь, и в предсмертной беседе, Моцарт подсознательно выступает как "некий херувим", пытающийся донести до собеседника "райские песни" - осознание ужаса того, что он задумал.
2. "-Правда ли, Сальери, что Бомарше котого ОТРАВИЛ?
Не думаю. Он СЛИШКОМ БЫЛ СМЕШОН для ремесла такого.
-Он же гений, клак ты да я. А гений и злодейство
Две вещи несовместные...
Тут, помимо нового предостережения Сальери от того, что он задумал, звучит и еще один мотив, весьма актуальный для Пушкина и, одно время, источник страшных раздоров в христианской церкви: о смехе и благодати. О смехе и спасении души.
В книге Умберто Эко "Имя Розы" очень хорошо показаны внутрицерковные дебаты 12 века по этому поводу. Церковь яростно отрицала сам факт того, что Христос когда-либо смеялся, ибо, естественно, смех и строгая дисциплина - вещи воистину несовместные, как хорошо известно каждому, служившему в армии или имевшему к ней хоть какор-то отношение. Позиция Пушкина ясна: он полностЬю на стороне Моцарта, смеха, божественного вдохновения (в отличие от "разьятия чего-бы-там-нибыло как трупа" и т.п.
3. предострержения ПОЧТИ достигли цели. Сальери невольно вскрикивает: "Постой, постой!.." Это - не рассудочное действие, это - тот единственный всплеск вдохновения, на который Сальери способен под воздействием божественной сущности Моцарта. Но - слишком поздно.

Главное событие: Моцарт играет Реквием. Пушкин "заставляет" Моцарта играть реквием по себе. Впрочем, Моцарт знает свою судьбу, как это ясно из всей предыдущей сцены, и его она не пугает. Для Сальери же мгновение прозрения пришло, и он снова полностью во власти своих привычных рассудочных схем:
"Как будто тяжкий совершил я долг,
Как будто нож целебный мне отсек
Страдавший член..."

Заключительное: но вдруг и в привычную ЛОГИЧЕСКУЮ схему вбивается клин сомнения:
"Но ужель он прав, и я не гений?
Удар страшный тем более, что он нанесен на его же территории, на территории логики и здравого смысла. Т.е. одно из двух: либо гений и злодейство несовместны, и тогда он, Сальери, не гений; либо совместны, и тогда надо срочно искать подтверждения этому среди заведомо известных гениев. Но как положиться на достоверность молвы?!. Отсюда недалеко уже и до психушки (как в фильме "Амадеус"), либо до осины (как в апокрифе об Иуде, который на ней в результате повесился).

Я очень извиняюсь за свое молчание - видимо, действительно, весна.

Исходное событие – исходными событиями для этого сюжета является вступительная речь Сальери. В ней раскрывается образ Сальери-ремесленника: «Ремесло поставил я подножием искусству; я сделался ремесленник». Он говорит о своем неприятии свободного искусства, творения по вдохновению:
Нередко, просидев в безмолвной келье
Два, три дня, позабыв и сон и пищу,
Вкусив восторг и слезы вдохновенья,
Я жег мой труд и холодно смотрел,
Как мысль моя и звуки, мной рожденны,
Пылая, с легким дымом исчезали.

Подход к творчеству (и к жизни) у Сальери очень сухой и однозначный, созидание дается ему большим трудом: «Усильным, напряженным постоянством я наконец в искусстве безграничном достигнул степени высокой». А вот вдохновение для Сальери – как воспаленная рана, как нарыв в душе, который он никак не может загнать ни в какие схемы и формулы.

У Сальери также есть друг – Моцарт. Он – крайняя противоположность Сальери. Он не пользуется схемами, в которые заковывается музыка, он – художник по вдохновению.

Вводное событие – Моцарт прводит к Сальери трактирного скрипача, играющего произведения Моцарта. Здесь видно, что Моцарт воспринимает все очень чутко и непосредственно, без моральных оценок. Он смеется над неуклюжестью исполнения собственных произведений, в то время как Сальери возмущен дилетантством слепого скрипача.

Основное событие – Основной конфликт выражен в противостоянии героев сюжета – Моцарта и Сальери, в антагонизме их мировоззренческих позиций. Задача Моцарта – творить, испытывая вдохновение, впитывая в себя окружающий воздух, энергию и пульсацию бытия. Это – линия действия. Линию контрдействия представляет Сальери – как не принимающий мировоззрения Моцарта, с его свободным творчеством, с его легкостью в отношении к окружающему миру и к созданию шедевров. Сальери не принимает подхода Моцарта, а Моцарт, как чувствующий и воспринимающий гений, чувствует это неприятие со стороны Сальери. Для Сальери такое неприятие – толчок к началу действия, для Моцарта – то же самое. Только действуют эти двое – по разному.

Первое осложнение – Сальери заявляет свое отношение к Моцарту:
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений — не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан —
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!
Моцарт, как будто предчувствует такое неприятие со стороны Сальери и как будто бы это придает ему вдохновение:
Представь себе... кого бы?
Ну, хоть меня — немного помоложе;
Влюбленного — не слишком, а слегка —
С красоткой, или с другом — хоть с тобой,
Я весел... Вдруг: виденье гробовое,
Незапный мрак иль что-нибудь такое...
Ну, слушай же.
Моцарт играет композицию для Сальери, которая поражает последнего своей красотой.

Второе осложнение – Сальери решает отравить Моцарта:
Нет! не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить

И Моцарт за обедом делается пасмурен и расстроен. Он рассказывает Сальери, что пишет Реквием, траурное произведение. Как будто он предчувствует мысли Сальери – его творение, вдохновленное виденьем гробовым становится более очертаемым – теперь Моцарт уже называет его – Реквием.

Третье осложнение – И так как Сальери решил отравить Моцарта именно сегодня, за обедом, тревога Моцарта обретает явственные черты – это уже "черный человек", который сидит вместе с ними третьим за столом.
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек. За мною всюду
Как тень он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит.
Но Моцарт пока не может закончить свой Реквием – не хватает еще чего-то для достижения последней ступени.

Кульминация – Сальери наливает в стакан Моцарта яд, Моцарт выпивает – и Реквием закончен, Моцарт играет его. Его собственная близкая кончина – это и есть недостающее звено для завершения произведения, для достижения той высочайшей степени вдохновения. Предчувствие и принятие своей смерти – это все сублимировалось в Реквием, в великую траурную музыку. Моцарт умирает - Реквием написан, задачу свою Моцарт выполнил.

Финальное событие – Последние слова Сальери очень интересны:
Гений и злодейство
Две вещи несовместные. Неправда:
А Бонаротти? Или это сказка
Тупой, бессмысленной толпы — и не был
Убийцею создатель Ватикана?

Ссылка на Микеланджело, убившего натурщика для того, чтобы более естественно изобразить мертвого Христа, несколько разворачивает смысл несовместимости гения и злодейства. Моцарт как будто выглядит здесь не жертвой, а организатором собственного убийства. То есть гений Моцарта как будто бы соткал полотно событий, которые позволили ему осуществить создание Реквиема с собственной натуры – осуществить злодейство собственной гибели. Возможно, поэтому мотивы убийства для Сальери выглядят такими неубедительными: то это зависть, то якобы бессмысленность дальнейшей жизни Моцарта, то упоение его гениальностью… Может поэтому Сальери в конце плачет и говорит:
Эти слезы
Впервые лью: и больно и приятно,
Как будто тяжкий совершил я долг,
Как будто нож целебный мне отсек
Страдавший член!
Как будто бы и не хотел Сальери делать этого, а что-то высшее будто бы заставило его – и он подчинился этому, совершая долг.
Если так – это столь же прекрасно, сколь и ужасно, возможно с обыденной, бытовой точки зрения. Прекрасно такое самопожертвование, но ужасно велика цена за шедевр. Но, как говорит Моцарт: "Нас мало избранных, счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой". Ценность жизни, возможно, на таком уровне, воспринимается совсем иначе.

О какой замечательный комментарий Олег, про полифонию и сверхзадачу! Огромное спасибо, прямо камень с души :) А то сил ни каких нет, а тут полегчало волшебным образом :) Я то себе это надвигающимся возвращением Сатурна объяснил, необходимость жесткой схемы, когда при минимуме энергозатрат можно атоматом работать, а жестких схем то и нет. А это вообще оказывается эгригориальный этап студии. Очень калорийное понимание :)